Ангел с пламенными крыльями. Том 3

— Буду. Но даже его слова под пыткой — лишь его слова. Выродок Октавио в любом случае останется безнаказанным. Вот поэтому я тебя позвал и активировал все доступные средства постановки помех. Не недооценивай нашу инфанту — у неё много возможностей. Гораздо больше, чем у простого парня с района космонавтов, пусть его и любят подружки в корпусе.

Пауза. И с нажимом в голосе:

— Ты ДОЛЖНА мне помочь, Фрей! Кроме тебя больше некому! Мышонок, я именно прошу, умоляю, а не высокомерно требую, как своего будущего сеньора, как тогда со взломщиками. Ты можешь отказаться, я пойму — политика. Но хотя бы просто выслушай.

Ответом стал обречённый стон.

— Ладно, рассказывай. Что там в очередной раз придумал?

* * *

— …Ладно уж, давайте его сюда. И закончим с этим гиблым делом, — махнул я рукой.

Из груди Оливии вырвался облегчённый вздох.

— Наконец-то!

— Ну, так самое вкусное — под занавес! — ухмыльнулся я, и её девочки подвели последнего пленника. Таким уж пленником его никто не считал и всерьёз не воспринимал, и если честно, никто не знал, что с ним делать. Ибо на камаррадо преступника парень не тянул; казнить его — потерять Беатис, а возможно и обеих сестёр Санчес, но и отпускать просто так тоже нельзя. Держали его в машине вместе с остальными, но просто потому, что больше деть было некуда. Вёл себя парнишка прилично — не брыкался, не спорил, все команды выполнял на раз. Прелесть, а не пленник! Да-да, речь об Иудушке. «Пятнашки» подвезли его перед началом операции, потом к нему «подселили» комиссара, а после их обоих пересадили в ту, что оставили люди Этьена, к «засранцам».

Когда его подвели, парнишка стал белее мела, косясь на труп Карлоса. Мысленно он эти дни как бы готовился к чему-то плохому, но в тоже время понимал, что вряд ли его убьют. И мои «пятнашки», нянькаясь с ним в доме Мишель, в этом утверждении его всячески убеждали.

— Ну? — улыбнулся я пареньку самым шикарным своим оскалом. Я бы описался от такого.

Пленник затрясся — вот-вот расплачется. Марину, более-менее пришедшую в себя, тут же оттащила Фрейя — всегда говорил, её высочество умненькая девочка. Беатрис стояла рядом и внимательно смотрела на своего бывшего глубоким изучающим взглядом. Как смотрит на объект работы мудрый опытный психолог, видящий гораздо больше, чем понимают обычные люди.

— Что молчишь? — рыкнул я, сверкнув глазами для грозности.

Из глаз парня потекли слёзы. Всхлип… И ещё…

— И вот с ЭТИМ ты собиралась встречаться? — не выдержал я, еле сдерживая переполняющее презрение. Беатрис опустила глаза. Понимала. Но это теперь она умная и опытная, а тогда ведь хотела, и характерец его дерьмецовый не видела. Или не хотела видеть. Я же поймал себя на мысли, какое огромное она оказывает мне ДОВЕРИЕ. Ведь это такая субстанция, которую не заслужишь и годами тесного общения. Мы же с нею общаемся меньше месяца, а фактически чуть меньше ночи, а она уже полностью делегирует мне права вести за неё переговоры и уверенно прячется от всего за спиной. «Это ж-ж-ж неспроста!», как говаривал медвежонок в маминой детской книжке.

— Ау! Сатурн, приём! Как слышишь? — коснулся я Иудушки кончиком ботинка. Тот оторвался от созерцания дороги, поднял на нас затравленный взгляд. — В общем так, убивать тебя мы не будем, — обнадёжил я, сразу переходя к главному. — Но…

Юный подонок при словах «не будем» облегчённо выдохнул. Не представляю, как описать это облегчение — апофеоз, король облегчений! Даже то, что я обязательно придумаю вместо смерти какую-то каверзу, а он умный мальчик, и понимал, что я придумаю, и рядом не стояло с тем, что он БУДЕТ ЖИТЬ!

— Но ты обидел мою девочку. Косвенно стал виновником того, что с нею… — попытался продолжить я, но был перебит возгласом:

— Но я же не знал!..

БУМ! Крик Иудушки был оборван жёстким ударом сапога под дых от одной из девочек Лив:

— Молчать!

В ответ раздались хрипы, долженствующие показать, что да, понял.

— Отпустить просто так я тебя не могу, сам понимаешь, — усмехнулся я. — Мы с девочками долго-долго думали, как же тебя наказать, что сделать, чтобы кара была справедливой и выглядела заслуженной? — Выдержал драматическую паузу. — И чья-то светлая головка предложила… Ведь ты ради трёх кило золота пожертвовал рукой, да? Значит, не нужна она тебе? Рука в смысле? Логично?

Напряжённое молчание. Дошло. Парня вновь заколотило, а глаза за малым не вылезли из орбит. Кара быть беспощадно битым не давала ему сойти с ума от ужаса, как и надежда, что я шучу — я ведь могу, я тот ещё перец. — Вот мы и решили отрезать тебе руку, раз она у тебя эдакий рудимент, — закончил я.

— Не-е-е…

Снова звук удара и хрип. Девочки Оливии после всех сегодняшних событий вряд ли понимали, что в принципе есть такое слово, как «жалость». А действовать быстрее звука, опережая любые враждебные действия противника — их работа.

— Молчать!

— Ни звука! — прикрикнули обе, хотя били даже не вполсилы.