Ангел в камуфляже

— Бабские штучки! — понял по-своему мое молчание хромой, посопел и положил руку мне на грудь.

Сжал несколько раз пальцы, медленно провел по животу и добрался до бедер. Между ними я проникнуть ему не позволила — напряглась и стиснула колени. Настойчивости он не проявил, убрал руку.

— Даже как баба ты мне не нужна из-за Сереги!

Его признание не огорчило меня.

— А, может, попробовать?

И он опять потянулся ко мне.

Злиться в таком положении бессмысленно. Злость должна помогать в действиях, а о каких действиях может идти речь при связанных руках и шее, стянутой едва ли не удавкой? И не сделать ему со мной ничего, пока он хотя бы ремешок не развяжет. Может, простимулировать его интерес, а там ударить я тоже смогу и знаю, куда и чем, чтобы результативней было, даже без рук обойдусь. Нет, противно донельзя!

Я еле терпела его лапы, шарящие по моему телу, и сдерживала изо всех сил злость.

— А ты, оказывается, покладистая девочка, когда деваться некуда, молодец!

Ну вот, дождалась и одобрения! Подумала, что, окажись я сейчас свободной, убила бы его без колебаний. И сгрузила бы в мусорный бак — в самое подходящее для него место.

— Нет, к черту! — Он отклеился от меня и закурил снова. — Да и не вовремя. Где девчонка, командирша? Плевать я хотел, — он сплюнул себе под ноги, — на твои обстоятельства! Вези к ней, к воробышку!

— Развязывай!

Тело жгло и казалось клейким, будто по нему слизняк под одеждой поползал. Все, хромой, теперь я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, настолько, что в полной мере можешь рассчитывать на эту мою благодарность. Знакома с тобой очень недолго, но за это время ты надоел мне так, что уверена — существовать нам одновременно с тобой противоестественно, и ненависть наша с самого начала обоюдна. Только сделаю я это с тобой не в машине. Здесь ты, пожалуй, сильнее меня, а рисковать в этом случае — все равно что пытаться застрелить бешеного пса, подходя к нему вплотную, — слишком бессмысленно, чтобы быть разумным.

Все это прокрутилось в голове и груди, пока он освобождал меня, и подействовало настолько, что я даже пощечиной не попыталась поровнять его отвратительные, в ямах, щеки.

— Так где она? Вези! — распорядился, засовывая в карман брюк глухо позвякивающие наручники.

Нет, какую силу взял он надо мной в своем воображении!

— В том доме, — ответила, — где ты нас сегодня встретил. — И взмолилась Всевышнему, чтобы это не он был в непонятной иномарочке у массажного салона миссис Бланк.

Всевышний, видно, был благосклонен ко мне. Осознав это, я вознесла еще одну молитву — чтобы братья Синицыны ждали результатов моих сегодняшних действий где-нибудь в другом месте. Наташины же ключи от квартиры по-прежнему болтались в моей сумке.

Предстоящее угнетало меня всю дорогу до нужного нам подъезда, и только в самом конце поездки я поняла причину этого, то есть созналась себе в ней. Оказалось, что гложет меня страх. Очень просто оказалось представить, что в квартире Синицыных через час, не более, остается бездыханным не мой несостоявшийся насильник, а Татьяна Иванова — без признаков жизни и с нехорошими следами на лице и теле.

Тела было жалко.

— Прибыли! — известила, устраивая машину поодаль. — Иди за мной, не отставая. Войти нужно вместе.

— Есть, командирша! — ответил с ленивой усмешкой.

Изуродованная сумка подозрений в нем не вызвала. Вообще, после одержанной надо мной победы он стал весьма самоуверен. А убедившись в отсутствии засад, устроенных для него моими помощниками где бы то ни было, успокоился. Это мне нравилось.

В третий раз я открыла чужую дверь чужими ключами. Говорят, что бог троицу любит. Во второй раз доставила я сюда смерть. Будет ли третья?

Оказавшись в прихожей, скинула босоножки и прошла в самую большую и пустую комнату — место, где одолела Серегу. Положила на подоконник, подальше от неожиданностей, сумочку и пожалела о газовике — стрелять из него здесь — значит нанюхаться гадости наравне с противником — какой смысл? Обернулась к двери, выгнала из головы мысли, приготовилась.

Хромой бесшумно, как тень, появился в дверном проеме. Замер, вглядываясь в мой силуэт на фоне окна, узнал и указал пальцем на дверь в соседнюю комнату.

— Там? — донесся до меня чуть слышный шепот.

Я, расслабленная, но прямая, как струнка, покачиваясь на носочках, танцующим шагом двинулась к нему. А когда вышла на дистанцию, легко и неожиданно взмахнула ногой, метя стопой, боковым ударом, ему в ухо. Он быстро подставил руку, и нога моя ушла еще выше и в сторону.

— Ох ты! — поразился. — Да ты балерина, оказывается! Воробышек пытается клюнуть?

При последних словах я ударила его, так и не сошедшего с места, подъемом ноги в пах. Но он только ногу приподнял, загородился коленом.

Кто он? С каким бойцом мне выпало схлестнуться?

— Это что же, — он не спеша двинулся ко мне, — ты меня сюда на разборку привезла? — Чуть согнул ноги в коленях и протянул ко мне руки, ладонями вперед. — Ну, давай. Куда же ты?

Я обходила его стороной, заставляя поворачиваться, пока не оказалась снова между ним и окном. Он рассмеялся этой моей уловке.