Ангел западного окна

Мой новый роман

(Густав Майринк об «Ангеле западного окна»)

Сэр Джон Ди Глэдхиллский! Наверняка это имя мало кому доводилось слышать. Четверть века назад я познакомился с историей его жизни и судьбой – захватывающей, фантастической, потрясающей и ужасной, я не находил ничего хотя бы сравнимого с нею, она вошла в мою душу так глубоко, что я, в ту пору молодой человек, поздней ночной порой поднимался на Градчаны, бродил по переулку Алхимиков; и нередко меня увлекала романтическая фантазия – а вдруг сейчас из какой-нибудь низенькой обшарпанной двери, из крохотного, не выше человеческого роста, домишки в переулке, где все залито струящимся светом луны, выйдет навстречу мне сам Джон Ди, заговорит со мной, увлечет беседой о тайнах алхимии. Но не той алхимии, которая разгадывает загадку получения золота из обычных металлов, а о герметическом искусстве превращения смертного человека в существо, способное навеки сохранить сознание своего собственного «я». Проходили месяцы, казалось, образ Джона Ди померк в моей памяти, но потом, нередко в снах, он возвращался, ничуть не померкший – яркий и отчетливый; это случалось лишь изредка, но с известной регулярностью, подобно тому как каждый високосный год в календаре появляется 29 февраля, которое должно сложиться из четвертей, чтобы мы могли сказать: вот теперь это целый день. Позднее, став писателем, я со всей определенностью понял, что Джон Ди от меня не отступится, пока я не покорюсь мысли – ведь я раб мысли, и все мы отнюдь не творцы, а рабы наших идей, – посвятить Джону Ди роман и описать его жизнь удачно или неудачно, уж как сумею. Минуло два года, лишь тогда я «решил» приступить к работе над романом. Но как только садился за стол, внутренний голос начинал насмехаться: исторический роман задумал? Разве не знаешь, что все историческое попахивает тленом? Чем-то затхлым, как от старой перины, а не свежестью жизни? Но стоило отказаться от замысла, Джон Ди принуждал снова взяться за дело, как я ни противился. Наконец выход нашелся, я решил переплести судьбу современника, живого человека, с историей «мертвого» Джона Ди, написать «двойной» роман.

Я ли тот современник? Ответ возможен как положительный, так и отрицательный. Говорят, художник, когда пишет портрет, невольно придает изображению некоторые черты собственного лица. Вероятно, и с литератором происходит нечто подобное.

Кто такой Джон Ди? Об этом написано в моей книге. Здесь скажу только, что он был одним из фаворитов королевы Елизаветы Английской. Он советовал ей предпринять завоевание Гренландии и затем Северной Америки. План Джона Ди был встречен с сочувствием. Генералы дожидались приказа начать кампанию. Но королева по своей прихоти от плана отказалась. Карта мира была бы сегодня иной, если бы Елизавета прислушалась к советам Джона Ди!

Увидев, что честолюбивый план всей его жизни рухнул, Джон Ди задумал покорить не земную Гренландию, а совсем другую землю. Землю, достичь которой мечтают сегодня лишь единицы. Землю, о существовании которой говорят лишь с насмешкой, как когда-то смеялись над мечтой Колумба отыскать путь в «Индию» – Америку. Джон Ди устремился к своей цели, не ведая сомнений, упрямо, как в свое время Колумб. Его путешествие оказалось более изнурительным, жестоким и изматывающим, чем Колумбово. Но и путь лежал дальше, несравнимо дальше. Сухие факты, известные нам из преданий о жизни и судьбе Джона Ди, удивительны, – сколь же удивительно, должно быть, все пережитое и испытанное им, о чем мы не знаем!

О Джоне Ди пишет Лейбниц, а вот историки избегают упоминаний о нем. Если кто-то непонятен, его за милую душу объявляют «сумасшедшим». Позволю себе, однако, иное мнение – кем угодно был Джон Ди, только не сумасшедшим.

Достоверно известно: Джон Ди – один из величайших ученых своего времени, не было такого правителя в Европе, который не приглашал бы его ко двору. Император Рудольф Второй принял его в Праге, и в ту пору Джон Ди, рассказывают, превратил свинец в золото. Однако его горячим желанием было не превращение металлов, а другое… совсем другое превращение. Какое – это я и попытался показать в моем романе.