Ангелы плачут в июне

Около восьми утра меня разбудила долгая настойчивая трель дверного звонка. Глазком я теперь пользовалась без предупреждений.

Алина собственной персоной. Правда, в этот раз она не скромничала: разряжена, раскрашена и увешана золотом.

Едва я открыла дверь, она ворвалась в квартиру, не здороваясь и не дожидаясь приглашения. Нервная, сердитая. Эту-то что разозлило?

Молодая женщина подошла к окну, достала сигарету и нервно затянулась.

– Это правда, что ты парализованную тетку на ноги поставила? Мне ее показывали, но как-то не верится.

– Тогда что ты тут делаешь? Доказывать я тебе больше ничего не собираюсь. Уговаривать – тем более. Не нравится, езжай обратно к светилам медицины.

Алина снова затянулась и плюхнулась в мое кресло. Гнев и недоверие уступили место растерянности.

– Муж убьет меня, если узнает, что я водила дочь к необразованной деревенской знахарке. – Ее голос, еще минуту назад звенящий от раздражения, стал глухим и безжизненным, растерял все эмоции. – Но если Галя не поправится, он меня точно бросит. У него сейчас в любовницах одна моделька недоделанная… Если она ему родит… Ох… Вряд ли, конечно, у него детей пятнадцать лет не было, Галя – первая и единственная, но чем черт не шутит… В общем, мы уже все перепробовали, а ей только хуже становится – терять нечего. Если и у тебя не получится…

– А если получится?

– Я в долгу не останусь.

– Ну да, ведь тогда муж-миллионер никуда не денется.

– Да, не денется, – огрызнулась она. – И не надо на меня так смотреть! Я родилась и выросла в соседнем колхозном захолустье, вроде этой дыры, и ни за что не хочу туда возвращаться!

– Верю, в колхозе с таким маникюром не житье. Так какой у нас план?

Алина затушила сигарету о ручку кресла и решительно встала.

– На все про все у тебя неделя. В конце месяца за нами приедет муж. Дорога каждая минута, поэтому собирайся. Начнешь сейчас, пока Галя хорошо себя чувствует.

Я не возражала. В свете недавних событий мне совсем не хотелось оставаться по соседству с Войничем.

Галя мне не обрадовалась. Оно и понятно – я заставила ее пережить далеко не самые приятные ощущения. Впрочем, сопротивляться повторению процедуры не стала. Вероятно, Алина провела курс моральной настройки на новую порцию «пыток», пообещав полное выздоровление. Я тоже постаралась успокоить девочку, но с обещаниями не торопилась. Слишком странным было то, что я увидела, подключившись к ее сознанию в прошлый раз.

Увы, вторая попытка закончилась аналогично.

Все повторилось: смутные неузнаваемые силуэты, нестройные, сливающиеся голоса и знакомое холодное прикосновение удавки к шее. Перед глазами заплясали яркие световые пятна, а потом в поле зрения попал белый халат и бейдж с именем бабушкиной тезки.

В этот раз было легче. Алина вывела меня за несколько секунд до полной агонии, и я довольно быстро пришла в себя. Галя была бледна, но в целом тоже перенесла сеанс лучше.

Успокоив девочку, мы с Алиной вошли в палату, смежную с Галиной.

– Ну что? – нетерпеливо спросила она. – Что ты видела? Тебя так трясло!

Что я видела? Хороший вопрос! Самой бы разобраться.

– Э… имя Лариса о чем-то тебе говорит?

– Опять ты со своими именами! – возмутилась было Алина, но вдруг осеклась и недоверчиво переспросила: – Какая Лариса? Это распространенное имя.

– Не знаю, – честно призналась я и по наитию процитировала услышанное во время транса: – Ларочка, Лариса, прекрасная маркиза. Это что-нибудь значит?

Алине стало плохо. Она побледнела и без сил опустилась на стул, не сводя с меня затравленного взгляда.

– Как ты узнала? Откуда?! Из моей головы вытащила? – испуганно прошептала она.

– Вообще-то, из Галиной.

– Как?! Это невозможно! Гали тогда еще на свете не было! Она не знает, а я никому ничего не рассказывала!

– Кажется, теперь придется. Кто такая Лариса?

Алина закрыла лицо руками.

– Моя младшая сестра. Это мама придумала считалочку про маркизу, так мы ее называли.

– У тебя есть сестра?

– Была. Лариса пропала пятнадцать лет назад, ее так и не нашли…

Домой я возвращалась вымотанная и уставшая. Еще две попытки проникнуть в сознание Гали завершились неудачей.

Я видела одну и ту же картину, но к девочке она никакого отношения не имела. Я снова и снова переживала смерть Ларисы Малининой – младшей сестры Алины.

Она пропала 17 июня 1997 года – 15 лет назад, в возрасте двенадцати лет.

У Гали приступы учащаются в конце весны и достигают пика в середине июня. Это пока единственная, довольно призрачная связь, если представить, что она вообще может быть. А я, если честно, уже готова была представить что угодно, все равно других более логичных и правдоподобных версий пока нет.

Глава 8

Через несколько часов в дверь снова позвонила Алина.

– Вот, держи то, что просила, – она передала мне небольшой круглый серебряный медальон в форме сердца. – Здесь детские волосы Ларисы и ее фотография. Пришлось к родителям в Тумановку съездить.

Мы расположились на кухне. Разговор предстоял непростой и, похоже, долгий.

– Это недалеко?