Ангелы плачут в июне

– Да, все точно, только… ты что же, могла любую сумму зарядить, не только эти жалкие три с половиной тысячи баксов? – В голубых глазах собеседника плескались алчность и разочарование.

– Четыре, – сурово уточнила я. – Громов, ты сказку о золотой рыбке помнишь?

– Что?

– Не помнишь – перечитай и не борзей, а то останешься у разбитого корыта! У нас был договор – я свою часть выполнила, теперь с тебя причитается.

Я достала из сумочки приготовленный заранее листок с фамилиями.

– Вот. Завтра, будь добр, выясни адреса этих людей и подробности уголовного дела.

– Что это?

Судя по недовольному тону и отсутствию намека на малейшую благодарность, с творчеством Пушкина этот ростовщик незнаком.

– Похищение Ларисы Малининой – Тумановка, тысяча девятьсот девяносто седьмой год. Алла, Виктория и Екатерина Муромовы, Василиса Зайцева – в тысяча девятьсот девяносто седьмом году проживали в селе Тумановка, – прочитал Громов прежним тоном. – Зайцева, возможно, работала в больнице. Только имена? А отчества, а даты рождения, как я их должен искать? – спросил полицейский.

– У тебя ведь свои методы – справишься. Я, если ты не заметил, накинула лишние четыреста долларов в качестве оплаты за информацию. Она нужна мне как можно скорее.

– И что ты будешь с ней делать? – не отставал дотошный оборотень в погонах.

– Я же не спрашиваю, что ты будешь делать с полученными деньгами!

– Тоже мне деньги, – презрительно скривился он, покосившись на продолжающих сиять нимбом неонов «Китов».

– Не советую туда возвращаться, велика вероятность, что тебе сегодня уже не повезет.

– Спасибо за совет, мамочка. – Мой листок перекочевал в нагрудный карман рубашки Громова. – Ладно, завтра позвоню или зайду.

Он махнул мне рукой, то ли прощаясь, то ли отмахиваясь, и направился к своей «Ладе».

– Мог бы и спасибо сказать, – назидательно заметила я, входя в роль «мамочки».

– За что? Я всего лишь собрал дань, – хмыкнул Громов, не оборачиваясь.

Все правильно. На что я, собственно, рассчитывала – сволочизм не лечится.

– Тогда и историю почитай! Особенно главу про падение татаро-монгольского ига, они тоже сбором дани увлекались, – крикнула я и стремительно нырнула в недра подъехавшего такси – от греха подальше.

Глава 10

На следующий день позвонила Алина и срывающимся от слез голосом сообщила, что Гале стало хуже – девочка потеряла сознание, врачи ничего не могут сделать. Ее муж уже в пути, он нанял реанимобиль, чтобы отвезти дочь в столичную больницу.

Я попыталась успокоить женщину, заверила, что сделаю все возможное и невозможное. Но она на меня, похоже, уже не надеялась, а я, положив трубку, даже не знала, с чего начать.

Почему сегодня? Я ожидала, что девочке станет хуже завтра – в день похищения Ларисы.

Увы, одной мне с этим не разобраться – нужен ассистент.

Дверь семнадцатой квартиры была приоткрыта. Я потянулась к звонку, но, передумав, вошла без приглашения.

Из приоткрытой двери гостиной доносился приглушенный голос Алана. Я осторожно заглянула. Он сидел на полу спиной ко мне среди груды свежераспакованных деревянных деталей, пытался придать им вид компьютерного стола и говорил по телефону через блютуз-наушник.

– Я не знаю, когда вернусь. Работы оказалось больше, чем рассчитывал. Развлекайся пока без меня и не звони, пожалуйста, каждые десять минут – я занят. Что? Господи, какая мне разница, в какой цвет тебе краситься? Решай сама. Мне все равно! Э… в смысле, в любом случае понравится. Хорошо, пусть будет блондинка, я не против, пока.

Он пробормотал что-то нечленораздельное и вернулся к прежнему занятию.

– Думала, ты ненавидишь блондинок. – Я картинно тряхнула длинной копной светлых кудрей.

Войнич, не обернувшись, угрюмо буркнул:

– Только одну! Чего тебе?

– Галя в реанимации.

– Неудивительно – она же у тебя побывала.

– Не понимаю, почему кризис начался именно сегодня, здесь что-то не так.

– А по-моему, все закономерно – пациенты твоего отца тоже в итоге оказывались в морге.

Господин Войнич наконец соизволил одарить меня своим фирменным презрительным взглядом.

– Девочку еще можно спасти. Мне нужно снова стать Ларисой, прямо сейчас. Поможешь?

– С какой стати?

– Не любишь детей?

– При чем тут… Могу поприсутствовать, если настаиваешь, но будить тебя не собираюсь.

– Жаждешь вендетты? А как же твой суперконтроль? Идем, у нас мало времени!

Он, поморщившись, встал.

– Ладно, я тут навел справки о семействе Шолоховых и болезни их дочери. Пока все так, как ты говорила. Но не думай, что я поверю в эту чушь про переселение души, и запомни: если девочке не станет лучше, тебе станет хуже!

Войнич вытер ладони о простые серые джинсы и направился к выходу, повелительным жестом призвав следовать за ним.

– Ты такой сексуальный, когда угрожаешь, – поддразнила я, чтобы слегка сбить с него спесь.

От неожиданности парень напрягся, но, заметив выражение моего лица (увы, притворяться не умею), обозвал извращенкой.

– Когда обзываешься – тем более.

– Заткнись! Идиотские шутки – это тоже наследственность?!

– Нет, осложнение после гриппа.

Губы Алана едва заметно дрогнули, он поспешно отвернулся и ускорил шаг.