Английская мята

Если будут осматривать дом, не забудьте сказать, что двери — когда спускаешься с лестницы — всегда закрывались не с той стороны.

Мне всегда ужасно хотелось понять, неужели всякий, кто сделал такое, чувствует то же самое, что и я?

— Думаю, да.

— Разве это не объяснение?

— Нет.

— Вот видите, я все время кручусь вокруг одного и того же. Тем хуже для меня. Теперь я чувствую себя совсем разбитой. Но это такая усталость, от которой отдыхаешь. Может, я вот-вот сойду с ума. Или умру… Или оживу… Кто знает?

— Давайте поговорим о книге, которую ваш муж каждый вечер заставлял вас читать вслух, припоминаете?

— Да, это было много лет назад. Муж считал, что я недостаточно образованна. И заставлял меня читать какую-то географическую книжку. Но он был разочарован. До меня так ничего и не дошло.

Это все, что вас интересовало насчет той книжки?

— А все-таки что же именно до вас не дошло?

— Никак не могла взять в толк, почему ему приспичило, чтобы я знала географию всех этих стран.

Каждый день новая страна, по стране на день, это была какая-то бесконечная книга. Он заставлял меня читать, чтобы удержать возле себя и еще чтобы наказать за то, что я не переставала думать о своем кагорском полицейском. Но кое-что из этой книги я все-таки запомнила — насчет голода в Индии, про Тибет и еще про город Мехико, который сорок пять метров высотой.

Ну что, уж теперь-то все, хватит насчет этой книжки?

— Да, теперь все. А вы помните те книжки с картинками, что воровали когда-то в школе?

— Очень смутно… почти не помню.

А я вам уже рассказала насчет головы, куда я ее девала?

— Нет, не сказали.

— Хорошо. Эту тайну я должна сохранить. Только она одна у меня теперь и осталась, слишком уж я разговорилась.

Мне никогда не задавали вопросов. Я прямиком шла к этому убийству. И все мои секреты взлетели в воздух. Мне хочется спрятать лицо. Если бы я сидела в саду, если бы меня отпустили на свободу, все жители Виорна наверняка стали бы глазеть на меня и следить за мной, так что мне все равно пришлось бы уехать оттуда. А куда мне, спрашивается, податься? Так что пусть уж лучше они оставят меня здесь. Тем хуже для сада, я буду о нем вспоминать…

Теперь вот живу здесь, в женской уголовной тюрьме. Тут есть и другие женщины, они спрашивают друг у друга: «Как тебе нравится эта дамочка из Виорна?» — и смеются надо мной из-за этой идеи с пересечением железнодорожных путей. Просят объяснить, что это за штука такая, пересечение путей, узловые станции… Я объясняю.

Ко мне тут приходил один адвокат и сказал, что меня скоро переведут в другое место, в какой-то дом, где я забуду обо всем, что случилось. Да только мне что-то не верится.

Другие заключенные говорят, будто я невменяема и не могу отвечать за свои поступки. Я ведь не глухая, слышу, когда они разговаривают между собой. Но что они могут об этом знать? Веду я себя как следует, даже очень. Так мне сказали. Я отказалась снова встретиться с мужем.

Я знаю, Альфонсо никогда не придет ко мне сюда. Так и умру, не увидев больше никого из них троих. Тем хуже.

Жизнь у меня была какая-то однообразная, день за днем одно и то же, ничего не происходит… а ведь как все чудесно начиналось, с тем полицейским из Кагора. Что ж, ничего не поделаешь…

Что это вы вдруг замолчали? Знаете, а мне дали бумагу и ручку, чтобы я могла писать. Сказали записывать все, что придет в голову. Вам это неинтересно?

Я было попробовала писать, да так и не нашла первого слова, чтобы начать страницу.

А ведь когда-то я довольно часто писала в газеты — Господи, как же давно все это было — длинные-предлинные письма. Я уже говорила вам об этом? Само собой, они так никогда и не доходили.

— В одном из этих писем вы спрашивали, как сохранить зимой английскую мяту…

— Вот как, в самом деле? Иногда я ела ее понемножку, чтобы очищать себя изнутри. Может, я написала это письмо, потому что хотела узнать, как сделать, чтобы она всегда оставалась зеленой, такой же зеленой, как летом, теперь уж не припомню, может, поэтому, а может, и нет… Я столько всяких писем написала… Пятьдесят три письма… или даже целую дюжину. Мне так хотелось… ах, если бы вы знали, как мне хотелось все объяснить.

Знаете, до убийства я была хуже сточной канавы. Теперь все меньше и меньше…

Пересечение железнодорожных путей, они то и дело смеются над этим. А у меня ведь и в мыслях-то не было, что такое вообще существует… Была уверена, что им ни за что меня не найти.

Мне и в голову не приходило про этот виадук, просто иду себе к реке, а он оказался на пути.