Английская тайна

Или нет? Поселившись на Альбионе, Сашок начал потихоньку разбираться и с этим. Задумался: а действительно ли так уж тонок английский юмор? Да, но только в том смысле, что абсурден и потому требует специфической игры ума… Но вовсе не во французском понимании – кисейной тонкости и изящества нет как нет. Абсурд может быть вполне грубым. Сашок вспомнил свой первый английский анекдот, услышанный еще в детстве, в Москве, разумеется. Приходит человек в аптеку и спрашивает: у вас чернила есть? Ему с улыбкой вежливо разъясняют недоразумение: в аптеках торгуют лекарствами, а не канцелярскими принадлежностями. Покупатель рассыпается в благодарностях и уходит. Но на следующий день является с тем же вопросом. Аптекарь демонстрирует чудеса выдержки и хладнокровно повторяет вчерашнее объяснение. И так это повторяется много раз. Покупатель неизменно, с идиотическим флегматизмом осведомляется насчет наличия чернил. А вот продавец начинает постепенно терять терпение. В конце концов с него слетает цивилизационный слой и он орет на идиота последними словами и даже угрожает приступить к мордобою. Но тот по-прежнему не теряет самообладания. И вот эта эволюция – самое интересное. И «твист» – неожиданный поворот сюжета в конце. «Не надо горячиться, – говорит клиент, – я понял, что у вас нет чернил! Не переживайте, это дело поправимо. Вот, я вам их принес».

Это, конечно, надо разыгрывать в лицах, иначе не смешно. И самое интересное – постепенное озверение аптекаря – в контрасте с невозмутимостью абсурдного клиента. Сашок в детстве много раз исполнял этот скетч, и представители самых разных поколений смеялись. Но насколько этот юмор можно считать непременно тонким – вопрос этот так и остался для Сашка спорным.

Оказавшись в Англии, Сашок убедился, что общение здесь обставлено кучей всевозможных сложностей, табу и условностей… Параллельно с этим существует другой мир – грубый и чувственный, простой, как правда… И тем большее наслаждение для закомплексованных, застегнутых на все пуговицы, чопорных обитателей мира первого позволить себе время от времени вдруг окунуться в мир второй, со всеми его сальностями и фекальной тематикой. Контраст просто невообразимый. Все равно что из раскаленной сауны, источая жар, истекая литрами пота, прыгаешь в ледяную воду – кайф для некоторых просто невообразимый… Потом надо быстренько вернуться, незаметно отряхивая с фрака нечистоты…

Говорят, все это началось с кромвелевской пуританской революции, которая вроде бы потерпела поражение, но почему-то навсегда изменила Британию и британцев. И политику, и экономику, и общественную нравственность. Без Кромвеля, говорят, не могло бы быть Викторианской эпохи…

Сашку трудновато было во всем этом разобраться, он мысленно пожимал плечами, дивясь… Чувствовал он, что рассуждения о политическом и сатирическом смысле английской грубости, которым любят предаваться обозреватели левой направленности, – это правда. Но далеко не вся правда. А только часть ее. Скажем так: левая ее половина. А ведь есть и правая. Которая, наверное, гласит, что грубый похабный мир живет в подводной части человеческой натуры, в том числе и английской.

Телевидение приблизило два мира друг к другу – и очень сильно. Когда в 60-е годы только появились первые юмористические передачи такого рода, их сначала встретили с негодованием. Интеллигенция писала в прессе, что долго этим непристойностям не просуществовать. Однако постепенно с похабством свыклись. Не без удовольствия подглядывали за ним и подхихикивали. Поначалу стесняясь, а потом и не очень…

Особенно скандальным было появление легендарной программы Spitting image в 80-е. Уже само название было примечательным – каламбур. С одной стороны, spitting image – распространенное выражение, означающее «вылитый». Например: «You are the spitting image of Lenin». «Вы – вылитый Ленин». Но в то же время, буквально, «спиттинг имидж» значит – «плюющийся образ». И грубо шаржированные образы политиков и знаменитостей в передаче и плевались, и ругались, и даже рукоприкладством занимались. Формат оказался невероятно популярен во всем мире. В России его назвали по-простому: «Куклы».

Но когда английские абсурдисты только придумали передачу в середине 80-х, первая реакция местной публики была – шок. Всеобщее негодование. Какой низкий вкус, какая вульгарность: особенно изображать королеву коммунисткой, а ее сестру – низкопробной певичкой, исполняющей похабные куплеты.

Рейтинги тоже поначалу были совсем невысоки. Настолько, что передачу чуть было не прикрыли. Но в последний момент заметили тенденцию: постепенно аудитория растет. «Плюющимся» дали шанс и не пожалели – как-то вдруг оказалось, что она стала невероятно популярной. Выяснилось, что грубо, может, и грубо, но в чем-то перекликается с традицией, с глубинной любовью нации к абсурду.

Так что приемлемый уровень грубости поднимался неуклонно, пока не достиг, уже с помощью невоспитанного бунтаря и хама, Интернета, своих нынешних зияющих высот.