Английский детектив. Лучшее за 200 лет

Внешность кэбмена выглядела весьма примечательно. С первого взгляда можно было понять: передо мной настоящий ветеран, умудренный энциклопедией лондонских улиц. Его обветренное лицо с седыми бакенбардами выглядело дружелюбным, однако в разговор он вступать решительно отказывался. Я делю людей на две категории: легкокрылые бабочки и жуки, замкнутые в хитиновом панцире. Так вот, лондонские извозчики в массе своей – жуки. Но мой нынешний сосед был уж всем жукам жук, поэтому я постарался разговорить его прямо-таки из принципа. Он, конечно, сперва молчал, разве что поскрипывал слегка хитиновыми надкрыльями, однако дорога была долгой, а я свое дело знаю. И после того, как мы задержались на минутку у кабачка «Зеленый якорь», где я смазал заржавевшее кэбменовское горло стаканчиком джина, жук превратился в бабочку. Бабочка, разумеется, получилась слегка жукообразной, старина мыслью не «порхал», а тарахтел подобно своему экипажу, скрипуче, но зато непрерывно. Кое-что из поведанного им стоит того, чтобы быть увековеченным на бумаге.

– Вы говорите, сэр, на двухколеске я бы мог зарабатывать больше? Оно, пожалуй, и так. Но есть разница! Четырехколесный двуосник – солидный экипаж, и возница на нем тоже чувствует себя солидней. Не то что вертопрах какой-то на одноосной тарантайке, с которой и мальчишка сладит. Вот такое мое мнение, если хотите знать. Деньги деньгами, а обстоятельность обстоятельностью. Вы согласны, сэр?

– Ну разумеется! – подтвердил я.

– Мне довелось всю жизнь зарабатывать свои трудовые пенни на «ворчуне». И уже поздно изменять привычкам. Нет уж. Как начал на «ворчуне», так на нем и закончу. Знаете, сэр, сколько я наездил? Ровным счетом семь и… Да, семь-и-сорок лет, вот сколько, хоть вы мне верьте, хоть нет.

– Долгий срок! – кивнул я.

– Да, сэр. Немного найдется работенок, которые выматывают человека так, как наше дело. Холодные и темные первые часы смены, холодные и темные последние часы… «Мокрые» часы… Вообще никакие часы… Мало кто повидал их столько, сколько довелось мне.

– Охотно верю: за сорок семь-то лет! – согласился я. – Этот срок, конечно, позволит увидеть самые разные стороны жизни…

– Стороны жизни! – Он прищелкнул кнутом, погоняя лошадь. – Я повидал такие ее «стороны», сэр, что как вспомню иные из них – ночью заснуть не могу, право слово… Стороны смерти

– вот это точнее будет!

– Смерти? – удивился я.

– А то! Если бы, сэр, вот всеми святыми клянусь, я записал бы всякое-разное, что со мной случалось, – так не нашлось бы человека, который не подумал бы, будто я вру. Кроме, понятно, лондонских кэбменов: им тоже известны эти «стороны жизни». Если хотите знать, раз было дело – я взял плату с мертвеца да и проездил с ним чуть ли не полночи. О, сэр, не пугайтесь: дело было не с этим кэбом, с другим. В этом самом «ворчуне», которым я правлю сейчас, ни один мертвец ни в жисть не ездил, нет!

– Как это было? – спросил я, будучи весьма рад, что его не слышит Матильда: насколько мне известен характер моей супруги, ее вряд ли бы успокоили заверения насчет «другого кэба».