Английский язык с Шерлоком Холмсом. Первый сборник рассказов (ASCII-IPA)

My friend was an enthusiastic musician (мой друг был увлеченным музыкантом), being himself not only a very capable performer (будучи сам не только очень способным исполнителем), but a composer of no ordinary merit (но и композитором необычного достоинства = незаурядным композитором). All the afternoon he sat in the stalls wrapped in the most perfect happiness (весь вечер он сидел в кресле /в партере/, окутанный наиболее совершенным счастьем = очень счастливый), gently waving his long, thin fingers in time to the music (слегка качая своими длинными, тонкими пальцами в такт музыке), while his gently smiling face and his languid, dreamy eyes

(в то время как его слегка улыбающееся лицо и томные, задумчивые глаза) were as unlike those of Holmes, the sleuth-hound (были так непохожи на = ничем не напоминали глаза Холмса-ищейки), Holmes the relentless, keen-witted, ready-handed criminal agent (Холмса безжалостного, сообразительного, всегда готового действовать преследователя преступников; keen — острый, проницательный; wit /чаще wits/ — рассудок, разум), as it was possible to conceive (как это возможно было постичь = каков был только мыслим). In his singular character the dual nature alternately asserted itself (в его удивительном характере двойственная природа поочередно заявляла о себе = характер слагался из двух начал), and his extreme exactness and astuteness represented (и его потрясающая точность и проницательность представляли собой)

, as I have often thought (как я часто думал), the reaction against the poetic and contemplative mood (реакцию против поэтического и созерцательного настроения = рождались в борьбе с поэтической задумчивостью) which occasionally predominated in him (которая временами преобладала в нем). The swing of his nature took him from extreme languor to devouring energy (колебание его природы переносило его = он постоянно переходил от чрезвычайной апатичности к необыкновенной: «пожирающей» энергии); and, as I knew well (и, как я хорошо знал), he was never so truly formidable as when

(он никогда не был столь воистину грозен, как когда; formidable — страшный, жуткий; огромный), for days on end (дни напролет = несколько дней подряд), he had been lounging in his armchair (он бездельничал /развалясь/ в своем кресле) amid his improvisations and his black-letter editions (посреди своих импровизаций и напечатанных готическим шрифтом книг). Then it was that the lust of the chase would suddenly come upon him (затем бывало, что жажда преследования внезапно нисходила на него = охватывала его), and that his brilliant reasoning power would rise to the level of intuition (и /что/ его блистательный разум возрастал до уровня интуиции)

, until those who were unacquainted with his methods (что те, кто был не знаком с его методами /работы/) would look askance at him as on a man (начинали коситься на него, как на человека; askance — косо; неодобрительно) whose knowledge was not that of other mortals (чье знание не было /знанием/ других смертных). When I saw him that afternoon so enwrapped in the music at St. James's Hall (когда я видел его тем вечером столь окутанным музыкой: «завернутым в музыку» в Сент-Джеймс-холле) I felt that an evil time might be coming upon those whom he had set himself to hunt down (я почувствовал, что злое время может прийти к тем, на кого он решил охотиться = тем, за кем он охотится, будет плохо; to set to — ставить задачу).