Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают

Человечек поднял на капитана голубые глаза. Он не походил на традиционных обитателей Севера, ибо был белокур, светлолиц, и разве что в чертах лица неуловимо проскальзывало почти истаявшее наследие монгольских племен, в незапамятные времена пришедших на эту землю.

— Таманский, посмотри, что с рукой, — Арехин встал и несколько раз прошелся по комнате, разминая затекшие колени. Как можно сидеть на корточках длительное время, он не представлял.

— Т-товарищ капитан, — шепотом обратился к нему Блинчиков, — это р-ребенок?

Арехин еще раз взглянул на сихиртя и покачал головой:

— Думаю, он старше нас троих вместе взятых.

— Он-н же м-маленький.

— Сихиртя все такие. Знаешь, как их еще называют? Северные пигмеи.

Таманский присвистнул:

— Однако! Никогда такого не было, и вот опять.

— Что у тебя?

— У него рана зарубцевалась.

Арехин вернулся к сихиртя и посмотрел.

— Может, это не от «паутины»?

— Медведь отгрыз? — Таманский для верности залил обрубок дезинфицирующей замазкой и наложил повязку. Сихиртя опять никак не реагировал на его действия, будто манекен, а не живой человек. — Нет, капитан, чистый отрез, как раз паутиной. Только повезло ему больше, чем сородичам.

Закончив перевязку, Таманский тоже отошел к окну и закурил. Внимательно наблюдавший за раненым Арехин заметил — ноздри его шевельнулись. Он достал сигарету, прикурил и протянул ее сихиртя. А когда тот никак на это не отреагировал, осторожно поднес ее фильтром к самым губам человека. Тот глубоко затянулся, задержал надолго дым в себе, а затем медленно выдохнул.

— Однако, хорошо, — сказал Таманский. — Ты говорить умеешь?

Сихиртя посмотрел на старшего лейтенанта.

— Умею, — голос тихий, такой тихий, что Блинчикову почудилось, будто он ослышался, и сихиртя ничего не произнес.

— Кто это с вами сделал? — спросил Арехин.

Сихиртя молчал так долго, что казалось, будто ответа не будет, но он все же сказал:

— Нга Ерв обиделся.

Арехин и Таманский переглянулись. Таманский пожал плечами.

— Кто такой этот Нга Ерв? Где его искать? — продолжал капитан.

Но сихиртя замолчал и лишь курил, пуская дым в пол.

— Его в больницу надо доставить, — сказал Таманский. — Заражение может быть. И вообще… — Он хотел добавить, что после такой находки сюда надо созывать половину Управления, но промолчал. Арехин не хуже его понимает.

Было во всем этом нечто странное. Спецы Корпорации с местными жителями особенно не церемонились, конечно, но старались не задевать. Привечали, переманивали наиболее легковерных и падких на подарки. Но чтобы вот так — в куски, — Таманский о подобном никогда не слыхивал.

— Провожу, — вдруг сказал сихиртя. — Провожу к Нга Ерв. Иду Ерв мне поможет.

— Тебя как зовут? — Капитан вновь присел перед раненым на корточки.

— Пебева.

— Скажи, Пебева, далеко до этого Нга Ерв идти?

— Далеко, — Пебева кивнул, — очень далеко. Под землю спускаться, из-под земли подниматься. Пебева проводит. Иду Ерв Пебеве поможет руку вернуть, которую Нга Ерв отобрал.

— Бредит, — сплюнул Таманский.

— А кто такие эти Нга Ерв и Иду Ерв? — спросил Блинчиков, во все глаза разглядывая сихиртя.

— Не знаю, — ответил Арехин. — Местные духи, может быть.

— А если он вообще? — Таманский покрутил у виска пальцем. — После такой бойни у кого хочешь чум без оленей поедет.

Связь наладить не удалось. На всех диапазонах буйствовали помехи. Блинчиков, почти оглохнув от шума, продолжал, как заведенный, вызывать Управление, базу, аварийщиков и даже господа бога, но никто, даже господь, не отвечал на его монотонное бурчание:

— «Танго», «Танго», ответьте, я — «Неман», ответьте, «Танго». Срочное сообщение от «Неман», ответьте, «Танго».

Таманский вколол сихиртя вторую дозу обезболивающего, на мертвенно-бледное лицо Пебева вернулось немного розовой краски. Но было понятно, что раненый долго не продержится и болевой шок его все же настигнет. И тогда… тогда все зависит, насколько крепок телом и духом этот маленький человек.

— Капитан, — Таманский подошел к Арехину, который стоял у окна и смотрел на заброшенный купольный город, — сидеть на заднице и ждать у Ямала погоды бессмысленно. Надо решать. Либо двигать за шаманом к этим всяким подземным духам, либо…

— Духам, говоришь? — Арехин раздавил окурок о подоконник. — Добро, давай пощупаем духов за вымя или что там у них есть.

— Вот это я понимаю! — обрадовался Таманский. — Блинчиков, сворачивай шарманку, пока батарею не высадил, отчаливаем.

Арехин подошел к сихиртя:

— Пебева, ты покажешь дорогу, и мы отведем тебя к Иду Ерв. Согласен?

Сихиртя перестал баюкать искалеченную руку и посмотрел голубыми глазами на капитана:

— Пебева отведет вас.

— Сам идти сможешь? Мы можем тебя нести.

— Пебева сам пойдет.

Пебева пошел сам. Но недалеко. Уже на лестнице его повело так, что не ухвати Таманский капюшон малицы, сихиртя покатился бы вниз.

— Потащу на себе, — сказал Таманский. — Приладим ремнями под мышки и под колени, так, чтобы дорогу видел и мне говорил.

В результате вид у старшего лейтенанта с Пебевой на спине вышел потешный, так что Блинчиков едва сдержал улыбку.

— Как японка, японский бог, — пробурчал Таманский. — Эй, Пебева, удобно тебе?