Анна Крут и Валерия Осенняя

— Не надо рассказывать! — испуганно воскликнула. Казалось, девушка уже

собиралась бежать и кричать на весь коридор об этом.

— Почему? – она искренне удивилась. – Знаешь, какое уважение будет. Еще и

огромная поддержка. Да за тебя весь первый курс болеть станет!

— Не нужно, пожалуйста. Я еще не готова к такому, — серьезно попросила, стараясь

при этом смотреть как можно жалостливее. Мне и так хватает косых взглядов

старшекурсников, не хочу, чтобы и первые курсы обсуждали. Не думаю, что все

обрадуются этой новости.

— Хорошо, — она все-таки сдалась. — Пошли, а то, если опоздаем, профессор Мирбл

нас пустит на элементы.

Я заулыбалась и побежала за быстрой девушкой, с облегчением думая о том, что пока

избежала неприятной темы.

В аудиторию мы ворвались, когда учитель уже был на месте. Им оказался мужчина

средних лет, в черном длинном одеянии. Он посмотрел на нас с недовольством,

приспустив полукруглые очки.

— Адептка Эриния… — взгляд на меня. — А вас, простите, я не помню.

— Она новенькая! – охотно сообщила Эри, прежде, чем я успела что-либо сказать.

— Хм, — неопределенно хмыкнул профессор. – Садитесь, но не опаздывайте больше.

В следующий раз не позволю присутствовать на паре.

Мы извинились и заняли первые попавшиеся места, не желая сильно акцентировать на

себе внимание группы.

— Итак, сегодня у нас безумно интересная тема! – воодушевленно воскликнул

профессор, поправив очки и заглянув в журнал.

— О да, не сомневаюсь! – засмеялась в кулачок Эри на такое заявление, но быстро

посерьезнела, когда взгляд Мирбла прошелся по ней. Он ничего не сказал, а лишь

монотонно зачитал:

— Четыре стихии – это равноправные сущности, система которых лежит в основе

бытия мира. Стихии считаются материальными первоэлементами и одновременно

носителями самобытных универсальных качеств, которые способны выразить и объяснить

все многообразие мира явлений…

Эри откровенно зевала, прикрываясь ладошкой, а вот я сидела в недоумении от слов

профессора. Они не складывались в логическую цепочку, что знала я. Это было совсем

иное учение. Неправильное!

— Так четыре стихии представляют различные состояния, — тем временем продолжал

преподаватель. – Каждая из них — одно из состояний стихии, определенное сочетанием

основных качеств: тепла, холода, влажности и сухости. В основе каждой стихии есть

схема, которая выглядит… внимание на доску! – профессор Мирбл нарисовал квадрат с

ромбом внутри, попутно объясняя: – По углам квадрата расположены стихии воздуха,

воды, земли и огня, по углам ромба – противоположные друг другу свойства, которые

характеризируют то или иное сочетания цветов. Это влажность и сухость, холод и тепло.

Эти сочетания и есть составляющая нашего мира…

Здесь я не выдержала, подняла руку вверх, и, в нетерпении, затрясла ею в воздухе. Я

надеялась, что меня заметят, иначе могла снова без разрешения высказать свое мнение.

— Да? — обратился ко мне преподаватель, заглянув в журнал, — адептка Ханна,

хотите что-то узнать? Надеюсь, не получить разрешение отлучиться в уборную?

По аудитории прошелся смешок, но я не обратила внимания и твердо заявила:

— А как же стихия духа?

Профессор Мирбл удивленно приподнял бровь, помолчал несколько секунд, а после

грозно спросил:

— О чем вы, адептка Ханна?

— Я о том, что все, что нас окружает – это дух, эфир. Благодаря эфиру появились

четыре элемента. Не квадрат основа всего, а пятиконечная звезда. Дух возвышается над

всеми, является самой тонкой материей, недоступной никому из земных существ. Все

четыре элемента огня, воды, земли и воздуха существуют в эфире…

— Адептка Ханна, что за чушь вы несете? – перебил меня профессор.

— Это не чушь! — с раздражением огрызнулась. — Это история мира, живущая в

камнях.

— О, так вы – юный гений? – насмешливо поинтересовался Мирбл, совершенно не

воспринимая мои слова всерьез и оставаясь при своем мнении. — Такой себе алмаз,

который почему-то попал к нам. Может, у вас уже есть ученая степень, вы все знаете и

можете уже преподавать? Но тогда возникает вопрос: зачем вам здесь учиться?

Я смутилась, не зная, куда деть глаза от стыда.

— Простите, — прошептала я, чувствуя, как заалели щеки. К горлу подкатил тугой

комок. Мне с трудом удавалось сдержаться, чтобы позорно не заплакать, хотя и понимала,

что не за что. Ведь я права. Я права!

— Что? Не слышу! – издеваясь, проговорил профессор Мирбл.

Не желая, чтобы однокурсники видели мои слезы, попросту выбежала из кабинета,

лишь за его стенами разрешая себе разрыдаться. Вдогонку мне что-то прокричали, но я не

разобрала. Внутри все болело от обиды и жалости к самой себе, а еще я очень злилась на

глупость людей. Неужели они не понимают, что без духа не было бы и стихий?!

Меня встретили пустые коридоры академии. Успокоилась лишь тогда, когда моя спина

коснулась прохладной колонны, а ладони почувствовали приятную гладь камня. Я глубоко