Анна. Роман в стихах

     от горечью травленых губ отведут.                           

     Святоши, молельщики -- страшно дана                         

     вам Чёрным Джентльменом услада вина.                        

     5                                                           

     Мы знаем, как изменчивы обличья грязных сил,                

     и как упорно их стремление к победе.                        

     И вот к Андрею Ненасытность в виде Чёрной Леди              

     под маской рыжей подошла, как он просил.                    

     А что просил он, знаем мы уже давно.                        

     Но тут создался случай, неизбежность.                       

     Поминки, тихий говор, томность, нежность,                   

     ну и Его Величество -- Вино.                                

     Но где же Анна? Ах, она уж в перелёте.                      

     Всё видит, к сожаленью, но, увы, бессильна.                 

     Элеонора Штамм Андрею льёт в бокал обильно                  

     и шепчет -- "Я люблю Вас". -- "Что Вы, тётя?"          

     Наташа и Мария не найдут никак Андрея.                      

     Он с Чёрной Тётей где-то в уголке.                          

     Затем прислужники без церемоний налегке                     

     художника хватают, волокут его скорее                       

     в её шикарный "Дом Греха без Покаянья",                   

     где пляски, блуд и бесконечность возлиянья.                 

     А он уж пьян...                                             

     6                                                           

     Какой дурман влила ему в бокал Элеонора?..                  

     Старинной магии изысканный рецепт,                          

     секретный многомикшерный концепт --                         

     из клювов, крылышек, из желчи и позора.                     

     Я это снадобье сам знаю досконально,                        

     но излагать его секрет считаю преступленьем.                

     Я испытал его. И адовым гореньем                            

     чуть не сгорел до смерти и буквально.                       

     Но прочь сомненье! И Андрей в полёте                        

     среди горящих щёк, лодыжек, ягодиц                          

     до тошноты и слепоты знакомых лиц --                        

     все без морщин, хоть жизнь их на излёте.                    

     Вдруг юная красавица, а вот ещё одна!                       

     Но это всё равно. Да здравствует Вино!                      

     Сквозь его призму многоцветие дано,                         

     Любовь в объятьях Бахуса вакханочкой видна.                 

     "Подать мне кисти, краски, полотно!"

     Лишь миг -- всё было внесено.                               

     7                                                           

     Стоял он в позе Гения. Из глаз струился дым.                

     И обнажённая красавица лежала перед ним.                    

     Минута паузы -- и без карандаша,                            

     смешав крапплак, сиену, бирюзу,                             

     волнистую провёл он полосу.                                 

     Все закричали -- "Вот её Душа!"

     "Но это только верхний контур", -- зарычал он.            

     Ещё четыре-пять молниеносных хлёста --                      

     от головы до пят -- всё тело точно, просто.                 

     И это было славное начало.                                  

     А он уже не слышал славословий и упрёков                    

     и утонул в мазках и лессировках.                            

     И чвякало вино в карманах и в кроссовках,                   

     и ударяло в купол головы его высокой.                       

     Красавица на полотне была живее, чем в натуре,              

     так простоватое и жидкое лицо преобразилось...              

     Оно улыбкой росомахи исказилось,                            

     а серебрилась шерсть на тонкой шкуре                        

     .                                                           

     8                                                           

     У Леди Чёрной перед белыми зубами микрофон,                 

     осиный стан и грудь -- две "Фудзиямы".                    

     Сакральным тембром -- "Господа и дамы!                     

     Такой шедевр влечёт аукцион.                                

     Мы ждём". Вдруг дикий вопль "Бездарная мазня!"          

     мгновенно захлебнулся в мокрой драке.                       

     "Любители искусства забияки.                               

     Из-за меня затеялась возня".                               

     Но сам взглянуть он не успел на полотно                     

     и в тайный кабинет был быстро унесён,                       

     там вымыт, высушен и выблеван со всех сторон.               

     И было в жилу воткнуто прикумское Оно.                      

     Он от похмелья излечился в полминуты,                       

     надел всё свежее, всё новое налил,                          

     почувствовал, как адски много сил.                          

     Вошёл в салон. Там ставки были круты.                       

     В конце торгов на голове у Леди Чёрная Корона               

     сверкнула отраженьем чека "Четверть миллиона".            

     9                                                           

     "В чём фокус, что неверно? -- он спросил. --               

     Здесь мои деньги или это шутка?"                          

     Она таинственно смолчнула на минутку...                     

     Тень за спиной её от чёрных крыл                            

     как бы от смеха вздрогнула, взметнулась,                    

     исчезла прочь. И Леди улыбнулась                            

     улыбкой жёлтою Чеширского Кота.                             

     Всё испарилось. Встала пустота.                             

     И Мир вдруг лёг спрессовано на плоскость.                   

     Уже с улыбкой кошечки алисовой Дианы                        

     Элеонора Штамм, покачиваясь странно,                        

     пошла. -- "Не задавай вопросов броских,                    

     иди за мной. О, милый мой, ты у меня в груди.               

     А предначертанное расставанье соитье обещает впереди".

     Они вошли в гигантский синий зал,                           

     где белый холст пространство, словно сыр, срезал.           

     В углу стояла круглая безмерная кровать.                    

     И Леди медленно и длинно стала чёрное с себя снимать        

     10                                                          

     и обернулась девочкой корявой из Сиены, Джотто.             

     Стыдливо опрокинувшись на спину,                            

     и естество его в себя, как пуповину,                        

     вдруг потянула мощно, как вселенское болото.                

     Он плыл в других мирах, он сам желал слиянья,               

     хотя какой-то частью существа                               

     он понимал, что это -- химия, вино, трава,                  

     и падал в идеальный грех нарочно без сознанья,              

     и бился чреслами, плечами, грудью с ней,                    

     дотрагивался до меняющейся кожи.                            

     Любой другой бы этим жизнь свою итожил,                     

     а он лишь становился и смелей и злей                        

     и чувствовал, чего разгорячённой хочется Сивилле.           

     Ни Труд, ни Гений, ни Божественные Силы --                  

     тянуло лоно чёрное его тоску и мрак,                        

     его жестокость, позабытые могилы.                           

     Он зарычал, завыл и взвился, и упал, как стяг.              

     О, как бы я хотел от мерзости своей освободиться так!       

     11                                                          

     Затем пейзажи и натурщицы менялись.                         

     Он с ними говорил, писал по их телам.                       

     Он создавал их пол. Они совокуплялись                       

     и уходили по хозяйственным делам.                           

     Густой и тонкий лес. Без листьев. Это лето.                 

     На первом плане ветки, пасторали на втором.                 

     Индейцы по воде кораллового цвета                           

     ведут в густых цветах сиреневый паром.                      

     Вот бегемот плывёт в реке кровавой,                         

     им управляет негритёнок веточкой оливы,                     

     и голые купальщицы оравой                                   

     играют -- каждая с животным суетливым.                      

     Там девочка с енотом, мать её с конём,                      

     а вот старуха на бревне плывёт сосновом.                    

     И всё так резко высвечено утром или днём,                   

     так ярко отрезвляюще и ново.                                

     И так естественна любовь свиньи с кротом,                   

     как фонограмма с открывающимся ртом.                        

     12                                                          

     Он завершает полотно. Ему несут другое.