Аномалия - Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт

Вольных и его подчиненные стояли рядом, охраняя меня, поэтому полезли следом внутрь бронетранспортера, благо места там хватало. Это не был знакомый мне тип машины, он напоминал БТР-90, которыми пользовалась охрана Сталина, но отдалённо, явно показывая, что является потомком той машины.

Как только дверца десантного отсека захлопнулась, включилось внутреннее освещение, и бронетранспортер, урча мотором, как сытый кот, покатился в неизвестность. Воспользовавшись тем, что заработала система очистки воздуха, мы тоже сняли противогазы.

Только после этого я заметил разницу между нами и мотострелками. Мои бойцы были действительно загорелы и просто дышали здоровьем в отличие от мотострелков – бледных, худых, но с удивительной силой во взоре. Думаю, хлюпики отсеялись еще на первых порах, остались только те, кто имел внутренний стержень.

В это время я заметил, что мы стали объектами такого же изучения. Башнер и водитель, конечно, не отвлекались, но сам капитан и его довольно молодой помощник – я так понял, лейтенант – смотрели на нас с плохо скрытой надеждой.

– Капитан, как тебя по батюшке?

– Владислав Михайлович.

– А я Александр Геннадьевич. Пока мы едем, кратко введи нас в курс дела. Хотелось бы знать обстановку хотя бы в общих чертах.

– У нас есть с полчаса, почему нет? Тем более я это все застал в том же звании и на той же должности.

– Простите, а сколько вам лет?

– А сколько дадите?

– Пятьдесят пять – шестьдесят.

– Мне тридцать девять, на момент войны было тридцать два года.

– М-да.

– Значит, дело было вот как…

Если кратко, то когда случилась война, офицеры и солдаты дивизии забрали всех своих родных, жителей ближайших деревушек и спустились в бункеры. А они у дивизии были ой какие немаленькие! Причем достаточно заполненные как амуницией, боеприпасами, вооружением, так и продовольствием. В общем, создали под землей условия для выживания, даже огромные оранжереи есть. Однако за семь лет продовольствие фактически кончилось, а оранжереи уже не справлялись, хотя последние годы во всех свободных помещениях высаживалось как можно больше гидропоники. Взрослые сильно недоедали, все шло детям, а их без малого было около четырех тысяч. В общем, по прикидкам офицеров оперативного штаба дивизии, жить им, а вернее существовать осталось месяцев семь на минимальном пайке, а потом или «уход», или скатывание к каннибализму, что случалось с другими бункерами. В штабном бункере дивизии стояли мощные средства связи, так что офицеры более-менее были в курсе дел на ближайших землях и о появлении новой непонятной силы узнали сразу. Собрав информацию из слухов и предположений, армейцы решили действовать. В разные стороны были отправлены отряды, чтобы встретиться с новичками. Нам повезло нарваться на подразделение капитана Романова, другая рота, которая двигалась в сторону аэродрома подскока – так и знал, что мне не всю правду сказали – в данный момент должна была штурмовать аэродром и уничтожать банду. Они в десяти километрах были, должны уже начать бой.

Когда капитан закончил – понятное дело, он мне не все рассказал, – я задумчиво спросил:

– Капитан, честно скажи, сколько у вас людей в дивизионных бункерах?

– Семь тысяч солдат и офицеров, около десяти тысяч членов их семей и пять тысяч гражданских. Большая часть мужчин была призвана. У меня в роте, например, одна треть – бывшие гражданские.

– Что-то не заметил.

– Мы почти семь лет эти территории держим, опыта боев нам не занимать… Скажите, господин старший майор…

– У нас принято говорить «товарищ старший майор», но можно проще: товарищ комдив.

– Ясно. Скажите, товарищ комдив, это правда, что где-то есть места, где постоянно светит солнце, растут деревья и люди ходят без защиты?

Мне показалось, что замерли все, кто был в бронетранспортере, даже водитель стал прислушиваться.

– Есть такое дело.

– И много там места?

– Всем хватит, – улыбнулся я.

– У нас ходили слухи, что где-то есть земля обетованная, где можно жить, как по-прежнему, и ходить без защиты, но я, честно говоря, не верил, а вот жена… Год назад не выдержала, оставила меня с двумя детьми. Застрелилась. У нас так многие уходят, как поветрие… Только в последние две недели, как прошел слух о вас, ни одного самоубийства не было. Вы понимаете, о чем я? Вы дали нам надежду, – глядя мне прямо в глаза, сказал капитан.

Не опуская взгляд, я серьезно кивнул. На несколько секунд воцарилось молчание, нарушенное вдруг бурчанием моего желудка.

– А не поужинать ли нам? Тем более мы в последний раз только и успели, что позавтракать, – предложил я.

Под взглядами офицеров-мотострелков мы открыли рюкзаки и стали доставать сухпай, на который местные хозяева глядели голодными глазами. Даже немолодой башнер на секунду отвлекся от наблюдения, глянул на нас.

– Парни, делим по-братски, – велел я.