Анонимные грешники (ЛП)

Моя челюсть напрягается, ярость снова закипает у меня внутри. Я опускаю голову и придвигаю свое кресло ближе, чтобы прошептать ему на ухо. Последнее, что мне нужно — это привлекать внимание Альберто.

— Единственный раз, когда я прикоснусь к тебе — это когда я обхвачу руками твоё горло и задушу тебя во сне.

Он отшатывается, потрясенный. Смотрит на меня несколько ошеломленных секунд.

— Ты что, пьяна?

— Нет, меня просто тошнит от тебя. От всех вас.

— Всех нас?

— Мужчин. Для вас всё — чертов обмен. Срочная новость — когда женщина чего-то хочет от вас, ей не всегда следует расплачиваться своим телом. Что случилось с добрым старомодным одолжением? Знаешь, например, когда я умоляла Альберто не регистрировать Заповедник Дьявола, он мог бы просто согласиться, вместо того чтобы привязывать меня к нему этим чертовым кольцом на моем пальце. И когда я попросила тебя дать мне немного тишины и покоя на несколько часов в Дьявольской Яме два раза в неделю, ты мог бы просто согласиться, вместо того, чтобы решать, что это просьба, достойная того, чтобы пощупать мои сиськи на заднем сиденье твоего Lexus.

Я отрываюсь от него и смотрю в позолоченный потолок, делая глубокие, размеренные вдохи. Это всё? Достигла ли я своего предела?

Когда моё внимание возвращается к столу, я встречаюсь взглядом с Анджело. Он больше не смеется над историей своего брата и не ест. Вместо этого он смотрит прямо на меня, его руки сжаты в кулаки по обе стороны от его нетронутой тарелки. Как только я привыкаю к холоду его взгляда, я понимаю, что он видит. Мы с Максом, плечом к плечу, склонив головы друг к другу, ведем приватную, накалённую беседу в конце стола.

Паника сжимает моё горло, и я немедленно увеличиваю дистанцию между нами.

— Аврора…

— Не сейчас, Макс, — бормочу я, ковыряясь в кусочках ветчины.

— Но…

Дзынь, дзынь, дзынь.

Его мольбу прерывает звук ножа, ударяющегося о хрусталь. Звук, который я слишком хорошо теперь знала с тех пор, как имела несчастье быть помолвленной с Анекдотом Альберто.

Со сдавленным вздохом я поднимаю глаза и готовлюсь к длинной речи. Но Альберто всё ещё сидит и смотрит налево от себя.

Это Анджело встает, держа свой стакан с виски в одной руке и нож в другой.

— Могу я привлечь всеобщее внимание, пожалуйста.

Его голос низкий, но повелительный, и сразу же наступает тишина.

Он наслаждается этим несколько секунд, затем переключает своё внимание на меня.

— Аврора, верно?

Мои глаза сужаются. Я знаю, что этот придурок знает моё имя, потому что то, как оно слетает с его языка, запечатлелось в моей памяти. Но, бросив настороженный взгляд на Альберто, я киваю.

— Аврора. Встань.

Тихий смех разносится по комнате, в нём чувствуется неуверенность. Во что он играет?

Пока все смотрят на меня, я знаю, что не могу устраивать сцен, поэтому неохотно отодвигаю стул и медленно поднимаюсь на ноги.

— Идеально. Теперь сделай три шага влево.

Мои щеки пылают, и всеобщий смех становится громче, как будто он рассказывает анекдот, а я единственная идиотка, которая не понимает, что я — кульминационный момент. Раздраженно я делаю шаг назад, чтобы оказаться за сиденьем Виттории, затем делаю три неторопливых шага влево.

— Счастлив?

Но если Анджело и отвечает, я этого не слышу.

В его правой руке что-то блестит. А потом хлопок получается слишком громким. Запах пороха слишком силен, а вкус брызг крови на моих губах слишком остр.

Пуля попадает Максу прямо между глаз и выходит из задней части черепа, забирая с собой половину его мозга. Его голова с тяжелым стуком ударяется о стол, его кровь окрашивает кружевную скатерть в бордовый цвет.

Раздается несколько вздохов. Один крик от спутницы Тора, Скайлер. Виттория бормочет: — О, ну твою ж мать, — таким же тоном, каким вы могли бы сказать, если бы опоздали на автобус. Но проходит меньше пяти секунд, прежде чем за столом воцаряется тишина.

Со звоном в ушах я поднимаю взгляд на Анджело. Спокойный, как весенний день, он садится, кладет пистолет рядом с салфеткой и запихивает в рот вилку с ветчиной. Он жует. Делает глоток виски. Затем он ловит взгляд Альберто и машет вилкой в его направлении.

— Парень продавал ваши бизнес-планы русским, — затем, лениво оглядев остальных за столом, он добавляет: — Ешьте, ваша еда остынет.

Рафаэль хихикает.

Тор издает тихий свист.

Слово порочный вспыхивает у меня под веками.

И я теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, я лежу на диване в гостиной. Резкий солнечный свет струится через окно, а с другой стороны ветви ивы царапают стекло, как будто пытаются мягко разбудить меня. Щебечет птица. Не глядя, я знаю, что это черношапочная гаичка. Это выносливые маленькие создания, которые никогда не мигрируют на зиму. Они никогда не улетают из своих родных городов, даже когда всё становится холодным, жестким и неопределенным. Нет, они остаются со своими семьями и делают все необходимое, чтобы выжить.

Мне всегда нравились черношапочные гаички.

— Если ты хочешь быть частью этой семьи, ты не можешь быть такой брезгливой.