Антарес

— Я говорю об истории с земным звездолетом, — ответил Бардак. — Жаль, мы не знаем, откуда он попал в вашу систему.

— Ничего страшного. «Завоеватель» не мог взяться из ниоткуда, надо только понять… — Дрейк внезапно замолчал.

— Что такое, Ричард? — поторопила его Бетани.

— Мне только что пришла в голову одна мысль. Я, кажется, понял, откуда взялся «Завоеватель»!

— И откуда?

— Погодите. — Дрейк встал из-за стола и вызвал на топографический экран схему подпространства. Пролистав десяток кадров, он нашел то, что искал: трехмерное изображение подпространственных переходов между системами Вэл, Напье, Хэллсгейт и Антареса.

Легче всего опознавалась система Вэл — единственная, в которой всего одна точка перехода, Вэл — Напье. Вторым шел Хэллсгейт с двумя точками (Хэллсгейт — Айзер, Хэллсгейт — Напье) и сама Напье с тремя (Напье — Антарес, Напье — Хэллсгейт и Напье — Валерия), замыкал череду Антарес, у которого до взрыва было шесть точек перехода. Дрейк долго смотрел на схему, прежде чем заговорить.

— Я только что понял, что возле Нью-Провиденс мы кое о чем не подумали. Мы знали, что «Завоеватель» пришел из системы Напье, и, когда нашли Нью-Провиденс в руинах, сделали вполне естественное предположение: звездолет попал в систему Напье от Хэллсгейта. Однако вы, адмирал, говорите, что это не так.

— Не так, — подтвердил Бардак.

— И я вам верю. — Дрейк указал на экран. — Видите нашу ошибку?

— Боюсь, нет.

— И я не вижу, — вмешалась Бетани. — В системе Напье больше нет точек перехода.

— Нет есть, — отозвался Дрейк, указывая на точку с надписью «Напье — Антарес» на экране.

— Но это невозможно!

— Почему?

— Прямо за ней Антаресская сверхновая!

— Да.

— Я помню, как кое-кто отругал меня за глупость после того, как на Нью-Провиденс восход сверхновой застал нас вне укрытия. А ты не помнишь?

Дрейк улыбнулся:

— Кажется, припоминаю.

— Если на Нью-Провиденс, в пятнадцати световых годах, радиация так опасна, то какова же она у самого Антареса?

— Да, очень высокая, но «Завоеватель» прошел там на пути в нашу систему, и я могу это доказать.

— Как?

— Во-первых, на корабле мы нашли несколько тел в тех отсеках, где еще сохранялся воздух, и они совсем не разложились — радиация все простерилизовала. Во-вторых, радиация стерла память у всех компьютеров, кроме тех, что обладают специальной устойчивостью, и даже они пострадали. Тогда мы думали, что это результат близкого ядерного взрыва, на самом же деле это последствия того, что «Завоеватель» прошел совсем близко от Антаресской сверхновой.

— Если вы правы, командир, то это совершенно бесполезная информация. Таким маршрутом могут путешествовать только разбитый корабль и мертвая команда.

— Не обязательно. У нас есть противорадиационные щиты, их можно усовершенствовать так, что они защитят нас от излучения близкой сверхновой.

— Жизнью своей я бы за это ручаться не стал, — заметил Бардак.

— Сколько раз Сандар пытался преодолеть блокаду рьяллов в системе Айзера?

— Три раза.

— И что из этого получилось?

— Вы прекрасно знаете что, — проворчал Бардак.

— Сандар и Альта отрезаны от остального человечества, — сделал вывод Дрейк. — Как по-вашему, сколько времени две периферийные колонии смогут сопротивляться Гегемонии Рьялл?

— Если не прибудет помощь — лет пятьдесят. Что вы хотите сказать?

— Именно это: мы должны связаться с Землей. Либо мы прорвемся через Айзер, либо рискнем приблизиться к Антаресу. Третьего пути я не вижу.

«Дискавери», «Александрия» и «Султана» шли по гиперболическому курсу мимо Напье и Нью-Провиденс, ученые и космонавты собирали информацию об Антаресской сверхновой. Точка перехода Напье — Хэллсгейт осталась позади два дня назад, до перехода Напье — Вэл оставалось восемь дней. Дрейк сидел в своем кресле на мостике и задумчиво смотрел на изображение сверхновой на главном экране. Шла ночная смена, и светили только тускло-синие лампы.

Командир переводил взгляд с невероятно яркой звезды на окружающее ее газовое кольцо. На первый взгляд эта газовая туманность казалась однородной, только от периферии к центру переливались различные цвета, но после нескольких часов терпеливого наблюдения в ней можно было рассмотреть течения и уплотнения газа. Некоторая практика позволяла воспринимать сверхновую как трехмерный объект, висящий в бесконечном космосе.

— Красиво, правда?

Дрейк повернулся и увидел, что рядом с ним стоит Бетани.

— Глубокая ночь. Почему ты на ногах?

— Мне не спалось, — призналась она, — решила посмотреть на сверхновую. А ты почему не спишь?

— По тем же причинам. — Он снова посмотрел на экран и передернул плечами. — Мне начали приходить в голову разные мысли, — неохотно проговорил он.

— Какие мысли?

— О том, как пролететь сквозь эту туманность! Я и забыл, насколько она велика. Не иначе как у меня тогда случился приступ мании величия.

— Скорее, на тебя нашло вдохновение.

— Ты веришь, что у нас получится?

— Я должна верить. Земля за Антаресом, а я обещала дяде доставить его депеши на Землю.

Ричард погладил ее по щеке.

— Ты всегда такая упорная?

— Да.