Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления

Некоторые правители, чтобы спокойно владеть государством, обезоруживали своих подданных; другие старательно поддерживали в подвластных странах раздоры партий; третьи сеяли недовольство против себя же; некоторые старались привлечь на свою сторону людей, считавшихся в начале их правления ненадежными; иные возводили крепости, другие их разрушали и срывали. И хотя обо всех этих вещах нельзя высказать точного суждения, не касаясь особенностей государства, где пришлось принимать подобные меры, однако я буду говорить вообще, насколько сущность дела сама по себе это допускает.

Никогда не бывало, чтобы новый Князь обезоруживал своих подданных; наоборот, найдя их безоружными, он всегда их вооружал; ведь полученное ими от тебя оружие становится твоим, люди подозреваемые делаются тебе верными, тот, кто был верен и прежде, в этом укрепляется и из подданного превращается в твоего сторонника. Но так как всех подданных вооружить нельзя, то, оказав милость тем, кому ты даешь оружие, можно уже свободнее поступать с прочими, и эта разница в обхождении, которую вооруженные поймут, заставляет их чувствовать, что они тебе обязаны; остальные же извинят тебя, признавая необходимость отличать тех, кто подвергается большим опасностям и несет больше обязанностей. Когда же ты обезоруживаешь подданных, то этим сейчас же оскорбляешь их, показывая, что по трусости или недоверию ты в них сомневаешься. И то, и другое предположение вызовет к тебе ненависть. Но оставаться безоружным ты не можешь, и приходится обращаться к наемным отрядам, которые отличаются свойствами, уже описанными выше. Будь они даже хороши, их не может быть достаточно для защиты тебя от сильных врагов и ненадежных подданных. Поэтому, как я уже сказал, новый Князь в новом государстве всегда создавал собственные войска. Такими примерами полна история. Когда же Князь приобретает новое государство, присоединяемое как отдельная часть к его старым владениям, то необходимо это государство разоружить, кроме тех жителей, которые были твоими сторонниками при завоевании; но даже и этих людей надо со временем, пользуясь для этого обстоятельствами, сделать существами дряблыми и изнеженными и вообще устроить так, чтобы все вооруженные силы государства состояли из твоих собственных солдат, служащих тебе в твоей исконной земле.

Наши предки и другие люди, считавшиеся мудрыми, обыкновенно говорили, что для удержания Пистойи нужны партии, а для удержания Пизы – крепости; поэтому они, чтобы легче господствовать, поддерживали в некоторых подвластных им странах гражданские смуты. В те времена, когда Италия была до известной степени в состоянии равновесия[148]

, это могло быть и правильно; ноя не думаю, чтобы сейчас можно было держаться такого правила, ибо не верю, чтобы распри когда-нибудь приносили пользу; наоборот, при появлении неприятеля города, в которых есть рознь, сейчас же падут; более ловкая партия всегда примкнет к чужеземным силам, а другая не сможет устоять.

Венецианцы, как мне кажется, по этим соображениям поддерживали в подвластных им городах распри гвельфов и гибеллинов; и хотя они никогда не допускали до кровопролития, но все же поощряли эти взаимные раздоры, чтобы граждане, занятые своими ссорами, не объединились против них. Как известно, пользы от этого для них не получилось; ведь после поражения при Вайле одна из этих партий осмелела и отняла у них все владения. Итак, подобный образ действия обнаруживает слабость Князя, потому что при твердом управлении такие смуты никогда не будут допущены; они выгодны только в мирное время, когда, пользуясь ими, можно легче властвовать над подданными; но как только наступает война, раскрывается ложь такого порядка.

Несомненно, князья становятся великими, когда преодолевают трудности и оказанное им сопротивление; поэтому судьба, особенно когда хочет возвеличить нового Князя, которому больше, чем наследственному, надо приобрести имя, посылает ему врагов и принуждает его сражаться, чтобы дать ему случай победить их и подняться выше по лестнице, поставленной для него врагами. На этом основании многие думают, будто умный Князь должен, когда представится случай, хитро возбудить против себя некоторых врагов, дабы, одолев их, еще больше увеличить свою славу.