ANTICASUAL. Уволена, блин

И не перед кем извиниться за всю эту дикость и жестокость. Слишком много лет прошло с тех пор.

Так я и буду жить с этим бесконечным чувством вины. До самого конца.

Какая уж тут мораль. Фигово это, и все.

Рыбы

Каждое лето я пару месяцев провожу у бабушки в Серове. Это маленький городок за хребтом Уральских гор. Кроме бабушки там живут тети, дяди, сестры, братья. Всех по одному экземпляру, впрочем. Это я опять утрирую от избытка чувств.

Бабушка живет на берегу реки с не соответствующим нормам морали названием Каква. За что ее так назвали, не знаю. Внешне река как река. Не хуже других, виденных мною рек. Правда и не лучше.

Но я тем не менее ее люблю.

Думаю, что это чувство не имеет отношения к реке как таковой, а имеет отношение к моим серовским родственникам. Дело в том, что люблю я в первую очередь их. И хожу от одних к другим через эту непроизносимую реку. Поэтому моя любовь к водному потоку носит социально-психологический характер.

Какву перегораживает плотина, по которой нужно идти к бабушкиному дому с автобусной остановки. С одной стороны плотины разлилось чуть ли не море. С другой — море трансформируется в небольшую реку. Сквозь шлюзы из верхней части в нижнюю с шумом прорывается вода. При этом создается много шума и пены, вода словно кипит. Таких кипящих бурунов вдоль всей плотины — шесть. Я могу стоять и смотреть на буруны часами. Зрелище меня завораживает.

Это, наверное, чуть ли не единственное проявление живой природы, которое меня может впечатлить.

Да и то созданное руками человека.

Вообще я к природе по большей части довольно равнодушна. Сопливые грибы, которые каждую осень заставляют собирать родители, вызывают у меня легкую брезгливость. Зимний лес я не замечаю, и когда меня тащат кататься на лыжах, я мечтаю, чтобы это мероприятие поскорей закончилось. К тому же с елок за шиворот падает холодный снег. В сад я еду со слезами. Там меня заставляют собирать долгоносиков. С клубники, будь она неладна. Наверное, из-за этого я всю жизнь довольно прохладно отношусь к этим ягодам. Ненавижу долгоносиков!

Впрочем, есть грибы я люблю. Еще я люблю собак и рыбу, которая плавает в Какве.

Про собак я логического объяснения не имею, а с рыбой все более-менее понятно.

Дело в том, что мой брат, которого я обожаю до посинения, рыбак. И он всегда берет меня на рыбалку. А синею я потому, что мы на рыбалке очень много купаемся и я замерзаю. Губы становятся синими и дрожат.

Зато на рыбалке мы настоящие партнеры, и это пробуждает во мне невероятную гордость.

В общем, я кровно заинтересована, чтобы рыбы было много и разной.

А потом еще ее бабушка превращает во вкусную уху. Но это уже вторично. Главное — рыбалка. Мы рыбачим всеми известными науке методами. Порою мы премся за тридевять земель, с удочками. Иногда кидаем спиннинг, как заводные зайцы с модной батарейкой «Дюрасел» в спине (хотя их тогда еще не было). Или делаем ловушки из трехлитровой банки. Для этого нужно прорезать полиэтиленовую крышку и затолкать туда хлеб. Глупые рыбы могут только внутрь плыть, в сторону еды. Выбраться из банки они не могут. Это выше их рыбьего разумения.

Естественно, я принимаю горячее участие во всех этих мероприятиях. Хотя без Сашки я бы к удочке и близко не подошла. Лучше на его мопеде погонять. Но он старший, и право выбора времяпрепровождения принадлежит ему. Я еще салага.

Приходится любить рыбу. Так же, как и реку. Вот ведь привязалась я к этой реке!

Впрочем, она и правда красивая. И сейчас, вспоминая Серов, я в первую очередь вспоминаю Какву. Ее берега, густо заросшие деревьями и лугами. Рыбу, будь она неладна.

Рыбы мы ловим много, потому что Сашка — настоящий мастер.

Только вот наперетяжку у нас не получается рыбачить. Это особый вид рыбной ловли. Больше я нигде его не встречала. Рыба ловится так.

На одном берегу сидит мой брат. С удочкой. На другом я, со второй. Нас кусают комары. У нас одна леска на две удочки, которая натянута над рекой. На леске поводок. С крючком и червяком, понятное дело. Червяком мы можем управлять, перемещая его по реке с помощью двух катушек. Главное знать кому, куда и сколько крутить. Командная работа. Между нами метров пятьдесят. Слева шумит плотина. Сашка отдает команды, как и куда перемещать червяка. Слышно его из-за плотины плохо. Видно, с моим зрением, смутно. В общем, что есть брат, что нет.

Рыбалка для меня утрачивает смысл. Я становлюсь рассеянной и бестолковой. Пропускаю команды. Переспрашиваю. Постоянно погружаюсь в какие-то посторонние мысли. Забываю про удочку.

В общем, не рыбалка, а мучение. Для Сашки. Мне ничего, я и с собой наедине себя неплохо чувствую. А на рыбу мне наплевать, честно говоря.

Беда в том, что у нас цели не совпадают.

Короче говоря, вся эта наша рыбалка всегда заканчивается одинаково. Сашке надоедает орать и смотреть, как другие рыбаки достают из реки его рыбу, он психует, машет рукой, и мы, к моей радости, сматываем удочки. В буквальном смысле этого слова. Затем мой брат материализуется на моем берегу, и мы идем домой есть блины и гонять на мопеде.