Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает

Бред какой-то! Это от нервов – давление поднялось, голова кружится, даже соображать плохо стал.

– Потому что распустили вы их! – буркнул он. – Режима нет!

Они спустились на второй этаж. Рыжий провожатый открыл черную дверь с белой картонной табличкой.

– Разрешите, Василий Борисович? К вам тут товарищ из ФСБ…

– Заходите, заходите, – полный мужчина в тщательно отглаженном белом халате привстал из-за стола навстречу, подал холодную руку, взглянул на удостоверение.

– Сочнев? Майор Сочнев? Ага! – с каким-то непонятным выражением произнес он. Создавалось впечатление, что главврач заранее знал о его приезде, но встречи не хотел и надеялся, что визит по каким-то причинам не состоится.

Опять глупые мысли в голову лезут… Это все от давления…

– Слушаю вас, товарищ майор! – Василий Борисович надел круглые очки в тонкой оправе и глянул сквозь синеватые стекла сразу увеличившимися глазами. Он был на кого-то похож, но Сочнев не мог вспомнить – на кого. И никак не мог сформулировать то, что хотел сказать.

– Я по поводу вашего м-м… пациента. Уварова Евгения. Он возбужден, агрессивен и срывает мне опознание. Очень важное опознание!

Главврач неестественно большими цепкими глазами ощупывал его лицо. Казалось, он вообще не слушал. Потому что знает все наперед.

Сочнев тряхнул головой.

– Он наркозависимый, и ему нужна доза… Ну, вы понимаете…

– Не совсем. Доза… чего?

Сочнев замялся. Ему вдруг показалось, что все катится куда-то не туда, куда оно должно катиться. И, что самое удивительное, он сам, своими усилиями как-то способствует этому процессу. Опять бред, короче.

– Да все равно чего… Хоть морфина, хоть опия, на ваше усмотрение…

– Так это же наркотики! – изумленно вымолвил Василий Борисович. – Вы понимаете, что говорите?! У Уварова нет медицинских показаний…

– Зато у меня есть оперативная необходимость! – как можно солиднее произнес Сочнев. – Это нужно для следствия!

Главврач прокашлялся, покрутил головой, вытер рот огромным платком. Как артист перед выходом на сцену. А потом громко и отчетливо произнес:

– При чем оперативная необходимость и незаконный сбыт наркотиков?! Разве в интересах следствия совершают преступления?! И кто будет за это отвечать?! Я не буду! Может, вы возьмете ответственность на себя? Может, вы напишете мне официальное указание?!

Возмущенный громовой голос слышен был, наверное, на всей улице Пирогова, а может, даже доносился до Тиходонского УФСБ.

– Это подсудное дело! Ваше начальство разрешило такие аферы? Я сейчас напишу рапорт!

У Сочнева даже волосы на макушке зашевелились, а рука, держащая папку, вспотела. Он стал спиной пятиться к выходу. Это было похоже на многосерийный сонный бред, когда спишь после попойки лицом в подушку.

– Это провокация. Вы сорвали мне следственное мероприятие! – заорал в свою очередь Сочнев, доведенный до полного отчаяния.

– Не думал я, что чекисты такими делишками занимаются! – раздался голос сзади. Это был рыжий контролер, он уже снял халат и стоял в гражданском костюме, чему-то улыбаясь. Сочнев совсем забыл про него.

– Можно хоть сейчас протокол составлять и уголовное дело возбуждать!

Сочнев сам не помнил, как выскочил из кабинета. Самое удивительное, что, оказавшись в коридоре, он стал набирать номер генерала Лизутина. Рассказать, как обошлись с ним в Воронеже. В самом деле собрался жаловаться… И только когда звонок уже пошел, он вдруг понял: на что жаловаться-то? На самого себя надо жаловаться! Он быстро нажал «отбой». Потом выключил телефон вообще – на случай, если генерал перезвонит поинтересоваться, что случилось.

Он вышел на лестничную площадку, постоял, собираясь с мыслями. Что-то тут не то! Как в тумане спустился вниз и вышел на холодный воздух.

Обманное бледно-желтое солнце продолжало поливать воронежские улицы негреющими лучами. Сочнев посмотрел на часы: прошло чуть больше часа с тех пор, как он вошел в здание тюремной больницы, переполненный самыми радостными ожиданиями… Он плотнее запахнул пальто, прошел до конца улицы, ни о чем не думая. Увидев заснеженный скверик, сел на спинку скамейки, поставив ноги на сиденье, достал из папки банку пива, предназначенную для Вареника, открыл и залпом выпил. Не то. Ему хотелось водки. Водку он будет пить в поезде, уже скоро. Завтра утром на доклад к Лизутину, но можно зажевать мятной жвачкой… А что он скажет генералу?

Об этом Сочнев пока не знал. Придется выкручиваться, придумывать что-то. Опять, опять…

Он с хрустом смял пустую банку, швырнул под ноги.

И вдруг все понял.

Это «постановка». «Разводка». И он даже знал, кто ее автор.

Сволочь!!!

Чувство снисхождения к поверженному врагу прошло, как и не бывало. Он снова ненавидел Коренева. Ненавидел люто. В эту минуту он готов был получить табельный пистолет и застрелить хитроумного мента, пусть даже это навсегда погубит его собственную жизнь. Но наплыв патологической ярости быстро прошел. Пистолет ему никто не выдаст, да и без стрельбы вполне можно обойтись.