Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Надо ли говорить, что книги эти все были с библиотечными штампами или же с их следами. Но в 1994 году еще так свежо было впечатление от краха СССР и коммунистической партии, что к штампам «ИМЭЛ» никто особенно не присматривался; то есть антиквары воспринимали их в качестве осколков рухнувшего режима, к тому же легенды сопутствовали этим книгам всегда совершенные, а встречавшиеся тогда на книжном рынке книги с подобными штампами, но из партийных библиотек бывших союзных республик, лишь укрепляли доверие к продавцу. Да и как было понять правду: ведь преступник, освоившись на своем новом месте работы, умудрился «официально» приглашать прямо к полкам известных московских антикваров и продавать им книги, что называется, на месте, как «списанные».

Антиквары оказались тоже довольно наивными. Версия для них была такой, будто продаются дублеты библиотеки, а так как все книги – на иностранных языках, то и продать их трудно, потому приглашают выбирать то, что имеет спрос на книжном рынке. К извинению антикваров нужно сказать, что в те годы бывали и поинтересней ситуации, которые оказывались на поверку полностью законными. Но в данном случае они просчитались, и весь 1996 год по Москве разъезжал воронок, в котором сидел преступник и сотрудники МУРа; каждый, кто купил некогда «Борины книги», давал отчет в своих действиях, а ситуация была такой, что похититель сильно поднапряг свою память. К чести следственных органов нужно сказать, что им удалось даже вернуть около двух тысяч томов.

Но история эта наделала столько шума, как в прессе, так и в антикварном мире, что именно с 1996 года серьезным образом изменилось отношение к книгам с любыми штампами. Впрочем, через несколько лет все вернулось на круги своя.

Еще более удивительный случай – когда 11 декабря 1994 года из Публичной библиотеки ночью через окно вышли на свет драгоценные еврейские рукописи коллекции Абрама Фирковича, еще в XIX веке описанные и всему ученому миру известные. Оценка утраченного простиралась до 140 миллионов долларов. У коллег, кто услышал об этом (а услышали все), был только один вопрос: зачем?! Конечно, довольно быстро нашлись и рукописи, и виновник торжества.

В последние годы заполонили рынок великолепные экземпляры из библиотеки князей Воронцовых в Алупке, частью эти книги вовсе без штампов, зато с автографами посвящений Елизавете Ксаверьевне, Семену Романовичу, Михаилу Семеновичу Воронцовым… Эти книги чудом уцелели: пережили события 1917 года и Гражданской войны, оккупацию Крыма в 1941–1944… Новое время вынесло им свой приговор.

Были в истории книжного собирательства и анекдотические происшествия. Так, вице-президент Академии педагогических наук, знаменитый коллекционер А. И. Маркушевич под конец жизни нащупал «золотую жилу», благодаря разработке которой его собрание инкунабулов и памятников европейской печати, о котором мы уже упоминали, стало пополняться уникальными изданиями… Собиратель настолько вошел во вкус, что совершенно не задумывался (или не хотел задумываться) о происхождении шедевров, приходивших к нему через помощника, бывшего сотрудника архива. Но в конце концов стало ясно, что к нему домой постепенно переезжает фонд трофейных немецких книг из Любекской библиотеки, которые «отлеживались» в ЦГАДА, «с печатями размером с куриное яйцо», как написала потом пресса (но не печатями ЦГАДА, а печатями библиотеки города Любека; книги эти хранились в спецхране и не выдавались исследователям). От рукописей Маркушевич старался отказываться, но когда перед ним оказался подлинник Столбовского мирного договора 1617 года между Россией и Швецией – он его купил…

На этом их приняло к себе Министерство добра и правды. Вот тогда и выяснилось, что главным покупателем черных архивистов был А. И. Маркушевич. Тот, конечно же, делал вид, что ничего не подозревал, покупая книги одну лучше другой – все с немецкими штампами, и его тогда не привлекли «по всей строгости закона» (поставщик его получил 8 лет). Впрочем, Маркушевич понес намного более страшное для коллекционера наказание: чтобы замять этот скандал, он не только вернул все покупки в ЦГАДА, но и подарил лучшее в СССР частное собрание произведений ранней европейской печати в Библиотеку имени Ленина. Жизнь была кончена, он почти сразу после этого умер.