Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Это, собственно, постигло в 1990‐х годах и нас с коллегой. Особенно это стало очевидным после триумфальной продажи Публичной библиотеке рукописи Е. Ю. Кузьминой-Караваевой «Дорога» с правкой А. Блока, 1912–1913, купленной нами перед этим на аукционе М. Я. Чапкиной. Вероятно, ее «главный помощник по Блоку» А. К. Гоморев (1937–2021), который эту рукопись смотрел и ничего в ней интересного не заметил, запомнил это событие, а уж выход в 2000 году книги «Елизавета Кузьмина-Караваева и Александр Блок» окончательно стигматизировал эту оплошность.

Но когда ты или коллекционер, или антиквар, остается необходимость в общении с коллегами по цеху. Ты должен пополнять собрание, если ты коллекционер, покупать и продавать книги, если ты антиквар. А как быть, если тебя не любят и общение с тобой всех настораживает? В нашем случае, к счастью, судьба даровала Михаила Менделевича, который во многом и стал нашим посредником в общении с внешним миром в 2000‐х годах. Мы с коллегой могли всецело ему доверять, а он доверял нам; эта ситуация если не уникальна, то редка необыкновенно; по крайней мере, мы считаем это жизненной удачей.

Но есть ситуации, когда некто пытается продать откровенную фальшивку или же не откровенную, но если он принесет ее сам, сразу будет все понятно. Ну и вообще, когда хорошая книга приходит «самоходом», а не от коллеги по цеху, то доверия этой книге больше: ты думаешь, что никто этого экземпляра не видел, что круг покупателей широк… Ты не настолько вглядываешься в страницы, не подозреваешь в каждой странице ксерокопию и так далее.

Именно для таких ситуаций, когда нужно усыпить бдительность антиквара, на сцену и выходит «слепая старушка».

По сути, этот персонаж является наследницей «невест», которые существовали в Москве сто лет назад, а может, существуют и сегодня. Приведем цитату из заметок историка московского быта Е. П. Иванова (1884–1967):

Были еще в Москве так называемые «невесты», то есть обнищавшие старушки из благородных, для которых кто-нибудь из антиквариев снимал на окраине домик-особняк, обставляя его из кладовой своего магазина, вешал копии старинных произведений живописи, поврежденные гравюры, в горку помещал сомнительного качества «новодельный» фарфор. Роль «коня» («конь» – это или опустившийся интеллигент, или просто мелкий спекулянт, скупщик и продавец старины, не имевший возможностей самостоятельно совершать значительные операции) заключалась в том, чтобы привести к «невесте» «жениха», то есть собирателя старинных вещей из «первых рук», и таким путем помочь своему патрону сбыть брак и залежь. «Невесты», наживая, как говорили, «приданое», время от времени перебрасывались с одной окраины Москвы на другую и делали в газетах объявления о распродаже привезенных из деревни «фамильных» вещей.

В конце ХX века уже мало кто звал покупателя в дом с целью его облапошить, поэтому вышла на сцену «слепая старушка». Она может быть в виде обычной женщины, или же реальной старушки, или человека средних лет в очках и бороде… Обычно у каждой реинкарнации «слепой старушки» есть убедительная история о том, как богатейшая коллекция пришла к ней, «была собрана родителями во время блокады, когда они работали на больших постах на заводе / в Академии наук» и так далее. «Слепая старушка» может, конечно, и не врать c три короба, чтобы тем самым не отпугнуть, ведь и «молчание – золото». В конце концов то лишь обычный посыльный, который «за долю малую» делает свою работу, возможно, даже не осознавая своей исторической миссии.