Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг

Именно здесь и пригодится так называемый «еврейский сторож» – на тот случай, если цена по законам аукционного жанра вообще не вырастет или вырастет столь незначительно, что покупка будет иметь смысл; одновременно вы гарантируете себя от того, чтобы книга не досталась кому-то запредельно дешево. Если вообще рассматривать каталог неплохого аукциона с формированием стартовых цен в формате «1 рубль», то расставив «еврейских сторожей» на десять-пятнадцать книг, вы имеете неплохой шанс купить парочку из них.

В последние годы, когда множество аукционов происходят в сети Интернет и практически нет возможности уследить за всем, играешь лично в момент торгов только тогда, когда книга действительно тебе очень нужна. Но и в этих случаях «еврейский сторож» ничуть не повредит: основная платформа электронных торгов в России столь несовершенна (слава богу, она хотя бы есть), что нередко надежда на напоминания и прочие сервисы оказывается тщетной – сайт просто не рассылает уведомлений. Конечно, это значит, что появится еще один агрегатор, как практикуется в странах с более развитым антикварным рынком (где обычно их минимум два), и уже агрегаторы будут думать, как им сделать более привлекательными условия своего сервиса. Пока же сохраняется монополия, а следовательно, и довольно среднего качества сервис, во избежание больших огорчений нужно пользоваться услугами «еврейского сторожа» даже и в тех случаях, когда вы планируете участвовать в торгах лично.

Единственный шанс

Вероятно, каждому антиквару-книжнику выпадает шанс попытаться раз в жизни ухватить за хвост жар-птицу. Не одноименный журнал – это лишь галка или скворец для бывалого собирателя, – а именно жар-птицу. В нашей области это обозначает, что порой выпадает шанс приобрести (в свое собрание или же для дальнейшего обогащения) нечто совершенно исключительное. Попытка «ухватить» очередную жар-птицу сопровождает всякого книжника и коллекционера по жизни и, вполне согласуясь с жанром, – более всего походит на русскую народную сказку, потому что одними сказками чаще всего и ограничивается.

И это правда: если в былые годы удавалось оказаться в компании двух-трех старых книжников, то каждый из них «только что купил и сразу продал, невероятно при этом заработав» нечто выдающееся – обычно это не просто редкое, но прежде всего дорогое и не слишком находимое… На рубеже 1980–1990‐х такими «хитами» были три книги: «Супрематизм, 34 рисунка» К. Малевича, «Козочка» Эль Лисицкого и «Тэ ли лэ» А. Крученых. Причина такого набора была не в том, что эти книги действительно одна другой ненаходимее (у нас, к огорчению сказать, была только «Козочка», украсившая одну из обложек наших аукционных каталогов), а в том, что после выставления этих книг на западных аукционах за «немыслимые деньги» серьезно травмировались умы деятелей антикварно-букинистического мира, особенно если это был экземпляр, который они продали незадолго до того. Некий книжник буквально помешался: когда на одном из первых отечественных аукционов, 19 марта 1988 года в Ленинграде, эта книга Крученых была продана за 20 тысяч рублей при начальной цене в 2 тысячи, он приходил в букинистический магазин, произносил «Тэ ли лэ» и начинал нервно смеяться (и его можно понять: гигантский размер заплаченной за книгу суммы впечатлил современников; для сравнения, официальный курс Госбанка СССР тогда был установлен в размере 67 копеек за 1 доллар США, хотя курс черного рынка был, конечно, выше, впрочем никто тогда еще доллары про запас не покупал).

Далее, в начале 2000‐х произошла «смена парадигмы» – каждый книжник говорил о недавней продаже «Византийских эмалей» или «Великокняжеской царской и императорской охоты на Руси»… Любопытно, что книги художников русского авангарда до сих пор, хотя и в различной степени, считаются и редкими, и дорогими, тогда как последние две при наличии золотой банковской карты доступны в нескольких точках мира, включая Москву. Когда прошла мода на помпезные издания, к которым относятся и «Византийские эмали», и «Императорская охота», все стали говорить о редком прижизненном Пушкине или отдельных оттисках казанских изданий Лобачевского и тому подобном… Помнится, когда мы с коллегой в 1990‐х годах однажды в очередной раз приехали в Ленинград, дабы пополнить чем-нибудь изысканным свою коллекцию, и в один день встретили нескольких питерских книжников, которые, как сговорившись, «только что» продали по экземпляру «Ганца Кюхельгартена» каждый. То есть, подытожим рассказ, – врут всегда, и врут много.