АнтиNаполеон

Пикантность ситуации заключалась в том, что супруги Жюно знали, что Наполеон категорически не одобрил выбор и решение своего младшего брата. Императора раздражало то, что решение о женитьбе было принято без согласования с ним. Этот брак он считал позором для своей семьи, а Элизабет он называл не иначе, как «никудышной женщиной», и грозился полностью отказаться от брата в случае дальнейшего непослушания. Влюбленный Жером был в отчаянии.

Жюно, добрая душа, глубоко переживал за этого парня и пригласил его на завтрак, но они с Лорой были расстроены, обнаружив, что принимают человека, совершенно отличного от того молодого весельчака, которого они знали еще ребенком. Некогда живое выражение лица Жерома сменило отражение печальной меланхолии, в нем явно происходила страшная борьба с собственным самосознанием.

Когда же Жюно стал убеждать его оставить американскую девицу и заключить мир с императором, Жером вспылил:

— Даже если я признаю, что совершил ошибку, на чью же голову падет наказание? На голову моей бедной, невинной жены! Надеюсь, что мой брат не станет приводить в ярость одну из наиболее уважаемых семей в Америке!

Затем он показал миниатюрный портрет Элизабет, и Жюно, который еще совсем недавно был влюблен в Полину Бонапарт, сделал замечание о схожести этой девушки с сестрами Жерома.

— Я лишь хотел бы, чтобы мой брат согласился повидать ее, — сказал Жером. — Если он это сделает, то, по моему убеждению, ее триумф станет полным. В конечном счете она ему понравится, как и другие его невестки.

Жюно ничего не ответил на это, сознавая, что перспектива приведения в ярость уважаемой в какой-то там Америке семьи не удержала бы императора от неприятия своей новой невестки, которая не понравилась ему с первого взгляда.

И Жюно оказался прав. У Жерома действительно не оставалось никаких других вариантов, кроме подчинения воле могущественного брата. В противном случае он был бы проклят, сослан и, возможно, даже арестован как дезертир. Да-да! Добиваясь своего, Наполеон не гнушался и таких методов!

Пожираемый самолюбием, он презирал все, не относящееся к войне, и почитал унижением употребить уступчивость.

Луи-Эжен де Лабом, французский военный мемуарист

Жером чувствовал, что вынужден бороться против гораздо более сильной личности, чем он сам. Наполеон в это время был в Италии. 24 апреля он был в Турине, приехал туда и Жером. Там он попытался вести переговоры и смягчить брата. Все было напрасно, и 5 мая Жером подчинился. На следующий день Наполеон написал:

«Мой брат, в твоем поведении нет таких ошибок, которые бы не сглаживали в моих глазах твое искреннее раскаяние. Твой союз с мисс Паттерсон ничего собой не представляет и по религии, и по закону. Напиши же ей и скажи, чтобы она возвращалась в Америку. Я предоставлю ей пенсию в шестьдесят тысяч франков пожизненно при условии, что ни в коем случае не будет носить моего имени, на которое у нее нет никаких прав».

* * *

Обливаясь слезами, несчастный Жером написал жене письмо, в котором просил ее уехать обратно в Балтимор. Свою любимую Бэтси, которой не было позволено высадиться и в Голландии, Жером увидит снова лишь один раз в жизни во Флоренции, уже будучи повторно женатым на принцессе Вюртембергской, дочери короля Фридриха.

Полная отчаяния, Элизабет вместе с братом обосновалась в Англии. От ее непродолжительного брака с Жеромом, со средневековой жестокостью разрушенного Наполеоном, 7 июля 1805 года в городе Кэмберуэлл у нее родился сын, которому довелось стать родоначальником ветви американских Бонапартов.

Жером по приказу императора вернулся на флот, где получил командование небольшой эскадрой в Генуе. Вскоре он предпринял экспедицию в Алжир, откуда вернулся с двумя сотнями выкупленных из рабства французов и итальянцев, за что получил восторженную хвалу французских газет и повышение в чине. Жером стал контрадмиралом! По словам Рональда Делдерфилда, «Жером был, вероятно, единственным моряком в военно-морской истории, который получил такой ранг до своего двадцать второго дня рождения».

По возвращении в Америку несчастная Элизабет, ставшая предметом всеобщей жалости и осмеяния, крестила сына как Жерома-Наполеона Бонапарта. Некоторое время Жером еще писал ей, но через год письма перестали приходить. При этом Наполеон продолжал выплачивать ей обещанную пенсию.

Когда Жером стал королем Вестфалии, он еще раз написал Элизабет письмо с предложением отдать ему сына в обмен на княжество с ежегодным доходом в 200 тысяч франков. Элизабет гордо отказала Жерому, ответив, что Вестфалия, несомненно, является большим королевством, но недостаточно великим одновременно для двух королев.

Она презирала слабохарактерного Жерома и ненавидела Наполеона. При этом через 50 лет после своего выдворения из Франции она констатировала: