Антирак груди

Сам термин «протоонкогены», буквально означающий «первые раковые гены» (а это говорит о многом!), предполагает, будто в нас есть гены, чья единственная задача – поджидать свой шанс мутировать и вызвать рак. На самом же деле такие гены необходимы для роста нормальных клеток. Только

мутировавшие или поврежденные

гены ведут к раку. Однако из названия это непонятно. Я не верю, что большинство из тех, чей рак легких вызван курением или асбестовой пылью, заболели бы, если б не подвергались влиянию вызывающих рак агентов. И я не верю, что у большинства из нас есть гены, приводящие к раку молочной железы без какой бы то ни было внешней причины.

Сегодня активно рекламируется генетическое лечение рака. Чтобы исправить поврежденные гены, в организм необходимо доставить новые здоровые гены или белки. Проблема в том, что генная терапия может привести к смерти. Нил Бойс в своей статье, опубликованной в New Scientist 13 ноября 1999 года, пишет: «Члены консультативной группы наблюдателей за генной терапией в США опасаются, что им предоставляют неполную информацию, учитывая, что случаи со смертельным исходом от общественности действительно скрывались. Генные терапевты США должны предоставлять отчеты о смертях и побочных эффектах в Национальный институт здоровья, в отдел работы с рекомбинантной ДНК округа Вашингтон, для обсуждения Совещательным комитетом отдела. Однако некоторые компании заявили о конфиденциальности своих отчетов, а другие исследователи решили вообще их не предоставлять, если только не будет найдено твердых доказательств, что причиной смерти послужила именно генетическая терапия. Управление по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов остановит исследование, если оно будет приносить пациентам вред; так в 1999 году был запрещен набор новых пациентов в исследование, связанное с генной терапией при раке печени, проводившееся компанией

Schering-Plough в Мэдисон, Нью-Джерси». Согласно статье, «компания сообщила о побочных эффектах в СКО, но попросила не делать информацию публичной. Однако СКО отклонил просьбу».

Почему же все эти исследования не приводят к положительным результатам? Дело в том, что «новые» методы сталкиваются с одними и теми же проблемами и вынуждены преодолевать те же препятствия, что и обычная химиотерапия. Чтобы метод был эффективным, лекарство должно найти раковые клетки, внедриться в них, а потом изменить или разрушить, не вредя здоровым.

Одним из основных результатов недавних научных исследований стало понимание того, что между раковыми и нормальными клетками разница очень небольшая[37]. Лишь крошечная часть из десятков тысяч генов отдельной раковой клетки повреждена и изменена. Следовательно, создать лекарство от рака, которое не повреждало бы нормальную ткань, очень сложно.

Лечение может быть эффективным в культурах раковых клеток, а иногда и в экспериментах с лабораторными животными. В человеческом организме химический или биологический антираковый агент должен не только найти рак, но и внедриться в опухоль, повлиять на нее, не вызвав серьезных побочных эффектов. К примеру, плотные опухоли выставляют на пути лекарств очень много барьеров: в них мало крови, а некоторые вещества плохо проникают из кровеносных сосудов в сами раковые клетки[38]. Кроме того, остается проблема токсичности, побочных эффектов, резистентности раковых клеток к лекарствам и иммунного сопротивления организма чужим белкам. Раковые клетки генетически нестабильны и могут мутировать так стремительно, что легко избегают узнавания иммунологическими лекарствами и/или легко обретают устойчивость к разнообразным методам лечения, в том числе химиотерапии или генной терапии. Наконец, стоимость исследования «новых» методов крайне высока, и любое разрабатываемое лекарство оказывается очень дорогим. Значит, они не будут широко доступны пациентам с раком молочной железы, если даже окажутся эффективными на последних стадиях болезни.