Антисоветская блокада и ее крушение

В, И. Ленин в записке Г. В. Чичерину от 4 мая 1919 г. предложил подготовить проект ответа Нансену, в котором содержался бы отказ от перемирия на предложенных условиях. Кроме того, В. И. Ленин выразил пожелание в связи с этим письмом опубликовать текст соглашения с Буллитом.^{210} Через день, 6 мая 1919 г., получив из Наркоминдела проект ответа Нансену, В. И. Ленин написал письмо Г. В. Чичерину и М. М. Литвинову, в котором подробнейшим образом охарактеризовал свою позицию по этому вопросу. Прежде всего он советовал отделять гуманитарную сторону проекта Нансена от политической. В. И. Ленин предлагал в ответном письме Нансену выразить искреннюю признательность за стремление оказать помощь населению Советской России. В то же время возможность пойти на перемирие он связывал только с последующими переговорами с союзниками на основе принципов, выработанных совместно с У. Буллитом.^{211}

7 мая, согласно указаниям В. И. Ленина, Ф. Нансену была направлена радиограмма наркома иностранных дел Г. В. Чичерина.^{212} В соответствии с пожеланием Ленина некоторое время спустя в «Известиях» были опубликованы сообщение НКИД о переговорах с Буллитом в марте 1919 г. и полный текст соглашения.^{213}

Отказ Советского правительства от предложения Ф. Нансена, как показано советским исследователем Б. Е. Штейном, был вынужденным. Руководители держав Запада, и прежде всего США, правительства малых капиталистических стран пытались под прикрытием плана Ф. Нансена добиться следующих основных целей: во-первых, в соответствии с «теорией контраста» обеспечить продовольственное и иное снабжение лишь контрреволюционых сил в России и тех районов, которые они захватили; во-вторых, поставить под контроль транспорт и коммуникации в Советской России; в-третьих, помешать советским войскам вести операции против белогвардейских армий, не дав взамен согласия на установление перемирия на основе договора, выработанного совместно с У. Буллитом.^{214}

В своей борьбе против блокады Советское государство не ограничивалось обращениями только к правительствам западных держав. Учитывая все усиливавшиеся кризисные явления в экономике капиталистических государств, оно считало необходимым развить перед широкими кругами торговой буржуазии, перед общественным мнением этих стран свою программу экономического сотрудничества, показать потребности и возможности народного хозяйства РСФСР.

В августе 1919 г. заместителем председателя ВСНХ В. Милютиным была передана за границу радиограмма для западных телеграфных агентств, в которой содержался призыв к возобновлению хозяйственного общения с Советской Россией. «Стремление экономически изолировать Советскую Россию, — говорилось в обращении, — предпринятое союзными империалистами, приносит прежде всего громадный вред тем странам, в которых империализм является господствующим». Далее в радиограмме раскрывались сырьевые экспортные возможности РСФСР, откуда другие страны могли бы получать многие виды сырья, и отмечалась острая потребность ее народного хозяйства в машинах, оборудовании и т. п., производимых на Западе.^{215}

Однако правительства капиталистических стран в целом еще игнорировали советские предложения, полагая, что падение большевиков «откроет лучшие экономические возможности» для них, чем компромисс с Советским правительством. Военно-экономическая блокада Советской России продолжалась с прежней последовательностью» В этих условиях Советское правительство настойчиво стремилось побудить правительства некоторых капиталистических стран и в особенности их деловые круги встать на путь отказа от политики военно-экономической блокады и возобновить обмен материальными ценностями с молодым пролетарским государством.

В частности, Советское правительство продолжало принимать меры для установления торговых отношений с Соединенными Штатами Америки. В 1919 г. В. И. Ленин решительно высказался «за экономическую договоренность с Америкой, — со всеми странами, но особенно с Америкой».^{216}

В один из февральских вечеров 1919 г. в Нью-Йоркский порт вошел шведский пассажирский пароход «Стокгольм». Утром с него сошел на берег молодой матрос. Хорошо ориентируясь в огромном городе, он сел сначала в трамвай, затем сделал пересадку в поезд городской железной дороги, еще раз пересел во встречный поезд, шедший к Бруклину. Наконец матрос добрался до Ошен-авеню — длинной, плохо освещенной улицы и, остановившись у дома № 752, позвонил. Дверь открыл широкоплечий человек с высоким лбом и умными глазами.

— Я хотел бы увидеть Людвига Мартенса, — сказал пришедший.

— Он перед Вами.

— У меня к Вам дело…