Не жалею ничуть, ни о чем, ни о чем не жалею,Ни границы над сердцем моим не вольны,Ни года!Так зачем же я вдруг при одной только мыслишалею,Что уже никогда, никогда…Боже мой, никогда!..Погоди, успокойся, подумай —А что — никогда?!Широт заполярных метели,Тарханы, Владимир, Ирпень —Как много мы не доглядели,Не поздно ль казниться теперь?!Мы с каждым мгновеньем бессильней,Хоть наша вина не вина,Над блочно-панельной Россией,Как лагерный номер — луна. Обкомы, горкомы, райкомы, В подтеках снегов и дождей.В их окнах, как бельма тархомы (Давно никому не знакомы), Безликие лики вождей.В их залах прокуренных — волки Пинают людей, как собак, А после те самые волки Усядутся в черные «Волги», Закурят вирджинский табак. И дач государственных охра Укроет посадских светил И будет мордастая ВОХРа Следить, чтоб никто не следил.И в баньке, протопленной жарко, Запляшет косматая чудь…Ужель тебе этого жалко?Ни капли не жалко, ничуть!Я не вспомню, клянусь, я и в первые годы не вспомню, Севастопольский берег, Почти небывалую быль.И таинственный спуск в Херсонесскую каменоломню,И на детской матроске — Эллады певучую пыль.Я не вспомню, клянусь!Ну, а что же я вспомню?А что же я вспомню?УсмешкуНа гладком чиновном лице, Мою неуклюжую спешку И жалкую ярость в конце.Я в грусть по березкам не верю, Разлуку слезами не мерь.И надо ли эту потерю Приписывать к счету потерь?Как каменный лес, онемело,Стоим мы на том рубеже,Где тело — как будто не тело,Где слово — не только не дело, Но даже не слово уже.Идут мимо нас поколенья, Проходят и машут рукой. Презренье, презренье, презренье, Дано нам, как новое зренье И пропуск в грядущий покой!А кони?Крылатые кони,Что рвутся с гранитных торцов, Разбойничий посвист погони, Игрушечный звон бубенцов?!А святки?А прядь полушалка,Что жарко спадает на грудь? Ужель тебе этого жалко?Не очень…А впрочем — чуть-чуть!Но тает февральская свечка,Но спят на подушке сычи,Но есть еще Черная речка,Но есть еще Черная речка,Но — есть — еще — Черная речка… Об этом не надо!Молчи!