Антоний и Клеопатра

– Мы не знали покоя с тех пор, как Секст Помпей стал мешать нам запасать зерно, – продолжил он ровным голосом. – Казна была пуста, народ голодал, цены взлетели так высоко, что только люди с достатком могли жить так, как должны жить все римляне, – с достоинством и хотя бы с минимумом комфорта. Увеличилось количество людей, которые не могут позволить себе даже одного раба. Неимущие, которые не получали солдатского жалованья, оказались в таком отчаянном положении, что ни один магазин в Риме не отваживался открыться. Не их вина, почтенные отцы! Наша вина, потому что мы слишком долго терпели Секста Помпея. Но у нас не было ни флота, ни денег, чтобы выступить против него, как все вы хорошо знаете. Потребовалось четыре года, чтобы собрать столько кораблей, сколько нам нужно. В прошлом году у нас появился необходимый флот, и Марк Агриппа навсегда выгнал Секста Помпея с моря.

Голос его изменился, стал суровым.

– Я расправился с пехотой Секста Помпея так же сурово, как с его матросами и гребцами. Рабы были возвращены хозяевам с просьбой никогда не освобождать их. Тех рабов, хозяев которых Секст Помпей убил, сажали на кол. Да! На кол! Через прямую кишку, проткнув жизненно важные органы. Вольноотпущенников и иноземцев выпороли и поставили на лоб клеймо. Флотоводцев казнили. Экс-триумвир Марк Лепид хотел ввести их в состав своих легионов, но Рим не нуждается в таких мерзавцах и не потерпит их. Они или умерли, или стали рабами. И это правильно.

Консулы, преторы, эдилы, квесторы и военные трибуны Рима имеют определенные обязанности и должны исполнять их с тщанием и усердием. Консулы составляют законы и воплощают государственные проекты. Преторы выслушивают судебные иски, гражданские и уголовные. Квесторы следят за деньгами Рима, будь это квесторы казначейства, наместника или порта. Эдилы служат Риму, следя за состоянием водного снабжения, канализации, рынков, зданий и храмов. Как триумвир, отвечающий за Рим и Италию, я буду внимательно следить за магистратами и позабочусь о том, чтобы это были умелые и толковые люди.

Он озорно улыбнулся, блеснули белые зубы.

– Я признателен за мои позолоченные статуи, поставленные на Форуме, – это говорит о том, что я восстановил порядок на суше и на море. Но больше всего я ценю хорошее руководство. И Рим еще не настолько богат, чтобы позволить себе тратить на статуи деньги из своих доходов. Тратьте разумно, почтенные отцы!

Он сделал несколько шагов, потом повернулся к возвышению и остановился, собираясь произнести заключительную часть своей речи, к облегчению присутствующих оказавшуюся короткой.

– Последнее, но не менее важное, почтенные отцы. До меня дошли слухи о том, что император Марк Антоний одержал большие победы на Востоке, что его лоб венчает лавровый венок и что у него огромные трофеи. Он дошел даже до Фрааспы, что в двухстах милях от Экбатаны, и везде побеждал. Армения и Мидия у его ног, их цари – его вассалы. Поэтому давайте проголосуем за двадцатидневное благодарение в честь его подвигов. Кто согласен, скажите «да»!

Крики «да!» потонули в топоте ног, в аплодисментах. Октавиан сосчитал голоса. Да, все еще около семисот сторонников.

– Я их опередил! – самодовольно сообщил он Ливии Друзилле, вернувшись домой. – Я не дал его сторонникам возможности прокричать с места о подвигах Антония.

– Разве еще никто не знает о поражении Антония? – удивилась она.

– Кажется, не знают. Предложив проголосовать за благодарение, я лишил их возможности спорить.

– И не дал им предложить устроить победные игры в его честь и еще как-нибудь всенародно его прославить, – сказала она, очень довольная. – Отлично, любовь моя, отлично!

Он притянул ее к себе на ложе и стал целовать ее веки, щеки, ее восхитительный рот.

– Я хотел бы заняться с тобой любовью, – шепнул он ей на ухо.

– В чем же дело? – выдохнула она, беря его за руку.

Обнявшись, они покинули гостиную Ливии Друзиллы и прошли в ее спальню. «Сейчас, пока он этого хочет! Сейчас, сейчас!» – думала она, срывая одежды с себя, с него. Потом она легла на кровать, приняла соблазнительную позу. «Целуй мои груди, целуй мой живот, целуй ниже, покрой всю меня поцелуями, наполни меня своим семенем!»

Через шесть рыночных интервалов Октавиан снова созвал сенат, вооружившись горой свидетельств, которые могли и не понадобиться, но которые он должен был иметь под рукой на всякий случай. На этот раз он начал с объявления, что в казне теперь достаточно денег, чтобы простить одни налоги и уменьшить другие. И объявил, что надлежащее республиканское правление вернется, как только кампания в Иллирии закончится. Необходимость в триумвирах отпадет, желающие занять консульскую должность смогут выдвигать свои кандидатуры без одобрения триумвиров. Сенат будет верховным органом, собрания будут проводиться регулярно. Все это было встречено с одобрением и громкими аплодисментами.