Антоний и Клеопатра

Фульвия долго сидела, прислонившись к стене и почти не ощущая присутствия дрожащих от ужаса девушек, которые старались умыть ей лицо, остановить кровь и слезы. Когда-то она смеялась, если слышала от какой-нибудь женщины о разбитом сердце. Она считала, что сердце не может разбиться. Теперь она знала, что это не так. Марк Антоний разбил ее сердце, и починить его уже нельзя.

По Афинам разнесся слух о том, как Антоний обошелся со своей женой, но мало кто, услышав об этом, жалел Фульвию, ведь она совершила непростительное – посягнула на права, принадлежащие только мужчинам. Вновь вспомнили о ее подвигах на Форуме в тот период, когда она была замужем за Публием Клодием, о сцене, которую она разыграла у дверей сената, и о ее возможном содействии Клодию, осквернившему праздник Благой Богини.

Нет, Антония не волновало, что говорили в Афинах. Он, римлянин, знал, что его сограждане, живущие в городе, не станут думать о нем хуже.

Кроме того, он был занят – писал письма. Трудное занятие. Первое письмо, резкое и короткое, – Титу Помпонию Аттику: полководец Марк Антоний, триумвир, будет благодарен ему, если он не станет совать свой нос в дела Марка Антония и поддерживать отношения с Фульвией. Второе письмо – Фульвии: он сообщал, что разводится с ней из-за ее неженского поведения и что отныне ей запрещается видеться с двумя ее сыновьями от него. Третье письмо – Гаю Асинию Поллиону с просьбой сообщить, что делается в Италии и не будет ли он так любезен держать легионы наготове, чтобы пойти на юг, в случае если население Брундизия, которое любит Октавиана, не позволит Марку Антонию войти в страну? Четвертое письмо – этнарху Афин: он благодарил этого достойного человека за доброту его города и верность истинным римлянам. Поэтому полководец Марк Антоний, триумвир, с удовольствием дарит Афинам остров Эгина и несколько других малых островов, прилегающих к нему. Он считал, что этот подарок осчастливит афинян.

Он мог бы написать много писем, если бы не прибытие Тиберия Клавдия Нерона, который нанес ему официальный визит, как только устроил жену и маленького сына недалеко от себя.

– Тьфу! – крикнул Нерон, раздув ноздри. – Этот Секст Помпей – разбойник! Хотя чего еще можно ждать от клана выскочек из Пицена? Ты не представляешь, какая у него штаб-квартира: крысы, мыши, гниющие отходы! Я не решился подвергать свою семью опасности заболеть из-за грязи, хотя эти помещения были не худшими, какие мог предложить Помпей. Мы даже еще не распаковали вещи, а уже несколько из его принаряженных «флотоводцев»-вольноотпущенников стали увиваться вокруг моей жены. Одному я хорошо дал по рукам! И поверишь ли, Помпей встал на сторону этого дворняжки! Я сказал ему, что я думаю по этому поводу, потом посадил Ливию Друзиллу на первый же корабль – и в Афины.

Антоний слушал Нерона, вспоминая, как Цезарь относился к этому человеку. «Inepte» – самый мягкий эпитет, найденный для него Цезарем. Услышав больше, чем хотел сказать Нерон, Антоний понял, что тот прибыл в нору Секста Помпея и стал ходить везде, как петух, придираться, критиковать и наконец сделался до того невыносимым, что Секст выгнал его. Трудно отыскать более несносного сноба, чем Нерон, а Помпеи были очень чувствительны к намекам на свое низкое пиценское происхождение.

– И что ты теперь намерен делать, Нерон? – спросил Антоний.

– Жить по средствам, кои небезграничны, – резко ответил Нерон, и выражение его смуглого, угрюмого лица стало еще более высокомерным.

– А твоя жена? – лукаво спросил Антоний.

– Ливия Друзилла хорошая жена. Она делает то, что ей скажут, чего не скажешь о Фульвии.

Типичный для Нерона выпад. Похоже, у него отсутствовал самоконтроль, предупреждающий, что о некоторых вещах лучше умолчать. «Я должен соблазнить ее, – в ярости подумал Антоний. – Что за жизнь она ведет, будучи замужем за этим inepte!»

– Приведи ее на обед сегодня вечером, Нерон, – весело предложил Антоний. – Считай это способом сэкономить – до утра не надо будет посылать твоего повара на рынок.

– Благодарю, – ответил Нерон, выпрямляясь во весь высоченный рост.

Придерживая левой рукой складки тоги, он торжественно удалился, оставив Антония в веселом настроении.

Вошел Планк с выражением ужаса на лице.

– Edepol, Антоний! Что здесь делает Нерон?

– Помимо того, что оскорбляет всех, кто попадается ему на глаза? Готов спорить, он так вел себя у Секста Помпея, что ему указали на дверь. Можешь прийти сегодня на обед и получить удовольствие от его компании. Он приведет с собой жену, с которой они, наверное, два сапога пара. Кстати, а кто она?