Антропологический детектив

Лилли, однако, перещеголял всех. Он заявил, что за два месяца выучит дельфинов английскому языку. Он не вылезал из дельфинария, постоянно разговаривая со своими питомцами. Ему уже стало казаться, что он понимает их речь, а они его. Но надо было делать выбор, на каком языке вести разговор: на английском или на дельфиньем. Лилли не смог овладеть ситуацией и повести дельфинов за собой, он стал говорить на дельфиньем языке и попал в психиатрическую лечебницу. С карьерой и репутацией серьезного нейрофизиолога было покончено. Кстати, это произошло не без помощи научного сообщества, которое, с самого начала невзлюбив выскочку, не признало результаты его опытов. Восторжествовал холодный скепсис. Во всем случившемся обвинили прессу, падкую до сенсаций. Постепенно бум стих, а о языке дельфинов постарались забыть, как о скомпрометировавшей себя затее. Лаборатории перепрофилировали, а материалы исследований сдали в архив. Но с этим, как выяснилось позже, поспешили… Дельфины действительно разговаривали и разговаривают по сей день. Язык, недоступный человеческому сознанию, существует! И кто знает, захотят ли когда-нибудь дельфины раскрыть нам его тайну?

По утверждению биологов, всю жизнь проработавших с дельфинами, дельфины «перемывают косточки» рабочим и дрессировщикам, в своих разговорах употребляя их имена. Причем обсуждают их достоинства и недостатки тогда, когда уверены, что их не слышат посторонние уши и нет звукозаписывающей аппаратуры, — как правило, происходит это по ночам. У дельфинов бывают споры и размеренные диспуты, иногда они так перевозбудятся разговорами, что эмоции у них начинают хлестать через край. А ведь во время разговоров люди и животные обмениваются символами — всего лишь. Значит, у дельфинов, как у людей, развито абстрактное мышление, которое лишь в зачатке есть у обезьян.

Палитра звуков дельфинов богата, как ни у кого на свете. Здесь присутствуют лай, рык, вой, свист, стук, щелчки и трели. К примеру, белуха, ближняя родственница дельфинов, умеет и хрюкать, и рыдать, ее крики похожи на плач ребенка, отдаленный шум толпы, удары колокола и пение певчих птиц. За такую способность моряки прозвали белуху морской канарейкой. Отсюда и не совсем лестное выражение «ревёт как белуха» (оно происходит от имени полярного кита, а не лососевой рыбы — белуги).

Как только рождается дельфиненок или китенок, родители дают ему имя — особый опознавательный свист. Дельфиненок выучивает его и использует всю жизнь, как это делаем мы со своим именем. На черноморской базе Института морфологии животных в Малом Утрише некоторые сотрудники стали так хорошо разбираться в дельфиньих разговорах, что попытались даже подхватывать тему, начатую ими. Но так как делали это неловко, дельфины, посмеявшись, сами стали обучать сотрудников тому, что означает то или иное «слово» и как и когда его следует употреблять. Сложность заключалась в том, что морские «люди» используют разную скорость для ведения своих переговоров, и сама эта скорость косвенно свидетельствует о той информации, которую они передают друг другу. Порою информация сжимается ими в 2, 4, 6 и даже 8 раз. Человеческое же ухо, не готовое к изменению скоростного режима восприятия информации, пасует перед такой речью и не различает фраз, улавливая лишь ничего не значимое для нас тр-р, тр-р… Точно так же, как человек, не знакомый со стенографией, не может разобрать стенографический отчет его же собственного выступления. У дельфинов и у людей очень разные органы слуха и органы речи — вот в чем дело! Именно это мешает установлению скорейшей коммуникации между дельфином и человеком. Дело осложняется и тем, что у дельфиньего языка есть свои диалекты, как и у наших языков.