Апелляция

Спустя час после наступления затишья появилась Лилиан. Ничего не сказав, она проследовала на кухню и стала заканчивать приготовление ужина. В фуршете был свой смысл.

Можно было есть, передвигаясь по дому, собираться группами, наполнять тарелки и возвращаться в свои безопасные уголки.

Таким образом первому семейству Филана все же удалось провести рождественский вечер относительно мирно.

Трой-младший в одиночестве ел ветчину со сладким картофелем в баре патио. Бифф ужинала с Лилиан на кухне. Рекс со своей женой-стриптизершей Эмбер наслаждались индейкой в спальне, наблюдая по телевизору за футбольным матчем. Либбигайл и Мэри-Роуз с мужьями пристроились в кабинете.

А внуки с приятелями, прихватив мороженую пиццу, вернулись вниз, где пиво лилось рекой.

Второе семейство Троя вообще не отмечало Рождество, во всяком случае, совместно. Джейни не любила праздников, поэтому отправилась в Швейцарию, куда съезжались симпатичные европейцы покататься на лыжах и себя показать. Она взяла с собой двадцативосьмилетнего тренера по бодибилдингу по имени Лэнс, который, несмотря на то что Джейни была вдвое старше его, радовался редкой возможности совершить такое путешествие.

Дочь Джейни Джина вынуждена была отправиться к родственникам мужа в Коннектикут. Обычно встречи с ними были унылыми и нудными. Но теперь обстоятельства драматическим образом изменились. Для ее мужа Коуди это было триумфальным возвращением в разрушающуюся родительскую усадьбу неподалеку от Уотербери.

Когда-то семейство Стронг разбогатело на морских перевозках, но долгие годы бездарного управления делом и беспечной траты денег привели к полному упадку предприятия.

Громкое имя и почтенная родословная все еще открывали им двери престижных учебных заведений и клубов, а брачные союзы, заключавшиеся членами семьи, по-прежнему имели громкий резонанс. Но кормушка, из которой ели слишком много поколений рода, оказалась не бездонной.

Это были высокомерные люди, кичившиеся своей фамилией, акцентом, генеалогическим древом и на первый взгляд ничуть не обеспокоенные истощением состояния. Некоторые члены семьи сделали карьеру в Нью-Йорке и Бостоне, но тратили на поддержание имения все, что зарабатывали, потому что оно было их тылом, их родовым гнездом.

Последний из Стронгов, обладавший трезвым деловым мышлением, судя по всему, предвидел конец и оформил часть состояния — очень приличную часть — как находящийся под доверительным опекунским управлением капитал, предназначенный только для получения образования. Сей акт был заверен множеством адвокатов и представлял собой закованный в броню неприкосновенный запас, чтобы никто из потомков не смог покуситься на него. Покушения имели место, но капитал выстоял, и поэтому всем юным представителям семейства Стронг до сих пор было гарантировано превосходное образование.

Женитьба Коуди на Джине Филан его семьей была расценена как мезальянс, прежде всего потому, что у Джины это был второй брак. Однако ее вхождению в клан поспособствовал тот факт, что ее отец на момент свадьбы стоил шесть миллиардов долларов. Тем не менее на нее всегда смотрели свысока, ведь она была разведена, не получила образования в одном из старейших университетов Новой Англии и, следовательно, не была достойной парой для Коуди.

Но в этот рождественский вечер все Стронги собрались, чтобы приветствовать Джину. Она никогда не видела столько приторных улыбок на лицах людей, ей неприятных, не удостаивалась стольких объятий, поцелуев в щечку и похлопываний по плечу. За эту суету она возненавидела их еще больше.

Пара стаканчиков — и у Коуди развязался язык. Мужчины собирались группками вокруг него, и наконец прозвучал сакраментальный вопрос: «Сколько?»

Коуди сделал постную мину, словно состояние уже успело ему наскучить — эту сцену он репетировал сотни раз перед зеркалом в ванной, — и сказал:

— Думаю, миллионов пятьсот.

У многих захватило дух, но кое-кто, внутренне клокоча от зависти, скорчил презрительную гримасу, потому что все они были Стронгами и прекрасно знали, что никогда не увидят ни цента из свалившегося на голову Коуди богатства.

Слово, однако, просочилось за пределы группы, и вскоре уже женщины, рассредоточенные по всему дому, оживленно перешептывались, повторяя заветное: «Полмиллиарда». Мать Коуди, поблекшая чопорная женщина, чье лицо, когда она улыбалась, рассекалось множеством морщин, была шокирована происхождением денег.

— Это новые деньги, — презрительно сказала она дочери. Имелось в виду: новые деньги, нажитые скандальным старым козлом, сменившим трех жен и наплодившим кучу никчемных детей, ни один из которых не окончил престижного университета.

Новые, старые ли, но у младшего поколения женщин семьи Стронг эти деньги вызывали бешеную зависть. Они уже видели реактивные лайнеры, особняки на побережье, феерические приемы на дальних уединенных островах, фонды, учрежденные для племянников и племянниц, а может, и прямые подношения в виде кругленьких сумм наличными.