Апельсины у кромки прибоя. Истории из жизни репортёра

Вполголоса кое-кто стал даже говорить о том, что на пленках майора Мельниченко якобы имеется подтверждение насильственной смерти запорожского мэра Александра Поляка. И вскоре на одном из местных интернет-форумов появилось сообщение с разящим наповал заголовком: «Поляк умер не своей смертью — пленки Мельниченко». Не назвав себя, его автор, тем не менее, взял на себя смелость утверждать следующее [дословно]: «На настоящую сенсацию претендует запись разговора, в которой содержится информация о том, что экс-мэр Запорожья Александр Поляк умер не своей смертью».

А пленки Мельниченко, как выяснится в последствии, имелись только у меня. В своем рабочем кабинете я их и «расшифровывал», вслушиваясь в каждое слово, произнесенное в кабинете Президента.

Диктофон майора Мельниченко записал всего один живой [в смысле, не телефонный] разговор Леонида Кучмы с Александром Поляком [думаю, понятно без лишних объяснений, что запись получилась отнюдь не идеальной. Из-под президентского дивана и самый чувствительный диктофон не выдаст нужного качества]. Произошел разговор этот 7 июня 2000 года и длился 10 минут 28 секунд.

Еще дважды тайное поддиванное записывающее устройство зафиксировало в кабинете Президента Украины обсуждение хода весенней [2000 года] предвыборной кампании в Запорожье, когда вместе с Александром Поляком на должность городского головы претендовали два официальных, я бы так выразился, кандидата — заместители скоропостижно-вынужденно ушедшего [в феврале] в отставку мэра — того самого, который по-бандитски отобрал в марте 1998 года победу у милицейского генерала.

Дело в том, что феврале 2000 года на областном хурале [или на партхозактиве, как «вечно «живые» — вместе с трупом своего вождя, коммунно-фашисты называли подобные общеобластные тусовки] губернатор Запорожской области Владимир Куратченко потребовал ухода в отставку мэра Запорожья, на что тот ему ответил в таком же требовательном тоне: уйти должен ты.

Мэра «ушли» с помощью заводских начальников — красных командиров, как их совершенно справедливо окрестили в прессе. К градоначальнику, как рассказывали тогда сведущие люди, приехали несколько заводоначальников и для сохранения спокойствия в городе попросили… оставить градоначальничью должность. И тот пошел навстречу просителям.

И в Запорожье были назначены внеочередные выборы мэра.

По случайному стечению обстоятельств [шутка], один из кандидатов в городские головы на тот момент исполнял обязанности… городского головы. Следовательно, мог опираться на всю мощь городской исполнительной власти. И опирался, естественно. В том числе и на местные газеты, которые взахлеб расхваливали его — в каждом номере.

А у Александра Поляка доступа к СМИ не было. И он действовал по-другому: лично встречался с избирателями. Иногда такие встречи происходили в ДК — в частности, в ДК Энергетиков на встречу с генералом пришло людей столько, что не всем в зале хватило места — я, например, в проходе между рядами стоял, наблюдая, как зал вслушивается в каждое произнесенное с трибуны слово: Александр Владимирович, надо отдать ему должное, умел расположить к себе аудиторию. Причем любую аудиторию.

Не пропускал генерал и небольшие коллективы — школы, например, где пообщаться с ним приходили порой не более двух десятков педагогов — из тех, кто готов был пойти против навязываемой сверху, скажем так, «линии партии». Или линии власти.

В школе Шевченковского района во время такой вот встречи ко мне за задний стол подсела учительница средних лет и, немного понаблюдав за мной — я понял, что она кого-то пытается разоблачить во мне, полюбопытствовала: «Вы правда наш?»

«Ваш», — искренне засмеявшись, ответил я и показал пальцем на Александра Владимировича: слушайте, мол, не отвлекайтесь на глупости.

Когда Александр Владимирович, закончив общаться с учителями, уходил уже, он, найдя меня взглядом, громко позвал: «Володя, поехали!» Я вышел из аудитории вслед за генералом, которого сопровождали педагоги, засыпавшие его вопросами, а на выходе из школы меня остановила за руку та подозрительная учительница и произнесла одно слово: «Простите». За недоверие, значит.

Я опять искренне засмеялся и мы, как я понимаю, расстались друзьями на всю жизнь.

Но вернемся к записям майора Мельниченко.

Обсуждение в кабинете Леонида Кучмы хода предвыборной кампании в Запорожье, датированное 10 мая 2000 года, получилось коротким, буквально паруминутным.

А вот 24 апреля Президент провел у себя в кабинете более пространные переговоры со своим ближайшим окружением, в ходе которых прозвучала будто ножом резанувшая мое сердце фраза об Александре Поляке.