Апокалипсис

Земля стала уходить из-под ног, голова закружилась: на полу лежала Катя. Не может быть! Это просто дурной сон. Ему показалось. Она просто похожа. Его Катя в плену у «Огненных братьев» в Новом Риме. Он же... Он забыл про нее! Вот что он забыл. Забыл о том, что ради нее согласился быть этим проклятым мессией. Забыл, что ради нее все это было затеяно. Чтобы спасти ее. А теперь? Что же это? В кого он превратился?

Голос внутри захохотал. Марса снова пихнули в грудь. Он стал одним из них. Таким же, как Демьян, как Ярослав, как эти чертовы выродки из Нового Рима. Девчонка, пользуясь моментом, перевернулась, встала на четвереньки, попыталась уползти. У нее дрожало все тело, подламывались руки, она упала. Мужики ржали. Она попыталась вновь подняться, но тот, что с нее недавно слез, пихнул ее ногой, и она завалилась на бок. От этого заржал даже тот, кто выпихивал Марса на улицу.

— Не девка, а кремень. Она еще не один раз всех нас выдержит. Давай иди, а то еще уползет.

Марс смотрел на все и не мог поверить, что это происходит с ним. Словно попал в тот чертов подъезд, где его лишили матери. Такое же оцепенение, такая же беспомощность.

— Ну же, шевелись! Чего ты стоишь?! Делай же что-нибудь уже! — орал он сам себе.

— Что же ты будешь делать? — подначивал его голос.

— Заткнись! Все это из-за тебя!

— Из-за тебя! — эхом отозвался голос и расхохотался.

Рука сама рванулась к мечу. Темнота наполнилась криками. Тяжелой поступью Марс прошелся по дому, превращая живых в мертвых. Последний попытался выбежать, но ноги запутались в спущенных штанах. Он упал, перевернулся на спину, одной рукой старался натянуть на себя штаны, вторую выставил вверх, в надежде оградить себя от такого же чудовища, как и сам, но не вышло. Марс снес ему полруки. В собственной моче и крови человек катался по полу, визжа и прося о пощаде. Девчонка, забившись в угол, натягивала на себя тряпье.

«О-о-о, мой мальчик. Это называется безумие. А у безумца всегда есть тот, на кого можно свалить тяжесть содеянного. У тебя есть я. Так что действуй и ни в чем себя не ограничивай. Я выдержу все упреки», — продолжал голос.

Марс вложил меч в ножны, взобрался верхом на стонущего от боли, правым коленом прижал обрубок к полу, обхватил оставшуюся руку и впился зубами в палец. Недавний храбрец взвыл. Через секунду Марс выплюнул ему в лицо фалангу и тут же вцепился в другую. Хрящи и кости хрустели на зубах, огненная кровь заполняла рот. Но Марса это не останавливало.

— А-а-а-а-а! — драл глотку Марс, перекрикивая свою жертву, словно передразнивая ее.

В тот момент он был зверем, под стать миру, в котором он вырос и жил. Его большой палец провалился в глазницу, согнулся в ней и вырвал глаз, запихал его в глотку орущему, тот захрипел, издавая утробные звуки. Марс стал бить его головой о пол до тех пор, пока череп не издал характерный звук и жертва не затихла. Вскочил и растоптал без того разбитую голову, превратив ее в однородную массу.

— Мо-ло-дец! — подытожил голос в голове трясущегося от адреналина мессии. — Никогда не уподобляйся людям. Ты выше их. Захочешь быть человечным — и они убьют тебя. Ты зверь, хищник, бог. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

— Отвали! — вытирая с лица пот и кровь, проорал Марс. — Отвали! И больше не разговаривай со мной! Никогда!

— Как скажешь! Но если я уйду, с кем ты останешься?

Марс пошатнулся, чуть не упал, поскользнувшись на крови и мозгах, мельком глянул на Катю. Та сидела вжавшись в угол. Марс прошел к выходу, наступая на трупы, с размаха ударил дверь и вылетел на улицу. На секунду замер, втягивая сквозь зубы холодный свежий воздух.

Мессия предстал перед своими людьми в жутком виде. С ног до головы он был выпачкан кровью. Белки глаз покраснели от ненависти, гнева и напряжения. Это чудовище окинуло всех хищным взглядом.

— Кто?! — указывая на дверь рукой, с которой еще капала чья-то кровь, проревел он. — Кто?!

Люди не понимали, что он имеет в виду и чего хочет. Марс, со вздувшимися венами на шее и красным от чужой крови лицом, стал кидаться то к одному, то к другому, хватал за грудки, тряс, иных бил и орал окровавленным ртом. Наконец остановился и тяжело задышал:

— Вон!

Люди стояли, смотрели и не шевелились.

— Вон! Пошли все вон! Убирайтесь, твари!

Люди стояли.

— Убирайтесь! Ненавижу вас всех! Сброд! Нелюди!

Он выхватил меч, рубанул по первому, кто попался под руку, рассекая лицо и череп. Но никто не побежал, лишь отшатнулись и снова застыли. Он подлетел к другому, занес меч над головой, но человек даже не стал защищаться.

— Радуйся. Теперь это твоя паства. А ты спаситель, — с насмешкой хмыкнул голос. — Ты стал их богом. Ты больше, чем человек, выше, чем они. Стадо это поняло. Разве ты не видишь этого? Ты новый бог, который вправе любить их и наказывать. Они обрели веру. Веру в тебя. Веру в то, что ты построишь для них новый рай на земле.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!!! — он отшвырнул меч, схватился за голову, упал на колени и уткнулся лицом в снег. — Ненавижу все это! Ненавижу! Будь оно все проклято!