Апокалипсис отменяется (сборник)

Я с трудом разглядел в этом море народа надписи на парусниках плакатов: «Нет экспериментам с мозгом! Душа человека неприкосновенна! Сингулярность ведет человечество к пропасти! Сингукалипсис грядет!» Над головами торжественно проплывали католические кресты, громко распевали «Хава нагила». В стороне скучают милиционеры, в полном обмундировании, но теснить толпу не спешат.

Подтянулись остальные, вытягивали шеи, стремясь увидеть хаос.

— Черт! — прошептал Ищенко.

Колчанюк поддержал с сарказмом:

— Да, это его рук дело.

— Почему они так? — спросила Верочка тихо. — Мы же не свергаем крест, не клонируем антихриста!

В неприятной тишине голос Каховски прозвучал зловеще:

— Так всегда происходило с людьми, что совершают великое открытие. Не стоит жаловаться, коллеги, для Галилея закончилось все гораздо хуже. Абсолютное большинство не принимает нас, презирает, обвешивает ярлыками. Никто из них сейчас и не скажет, по какой причине ненавидят. Это потом уже и не вспомнят, что, как бараны, блокировали клинику, будут использовать наши достижения.

Колчанюк тут же вставил заискивающе:

— Наука требует жертв!

— Но почему столько верующих, да еще католиков?! — удивилась Верочка. — Будто мы церкви рушим!

Каховски отошел от окна, глухо буркнул:

— Религиозные организации всегда торопятся объявить наступление Судного дня. А у католиков апокалипсис почти каждый день, да и с обществом они на короткой ноге, вот и митингуют. Это не православные пофигисты, тем бы кошелек только набить… Господа первооткрыватели! Не расслабляйтесь, наше дело — работать.

Все медленно расходились по местам, подавленные видом за окном. Только Колчанюк, громко хихикая, рассказывал Верочке:

— А ты знаешь, что исследователи и религиоведы наконец-то сошлись в едином мнении о происхождении человека?

Девушка наивно распахнула глаза.

— Да ты что?

— Ага, — с самым серьезным видом кивнул Колчанюк. — Теперь в Библии будет написано, что человек произошел от обезьяны, которую Бог создал по своему образу и подобию!

Семен хихикнул, а Верочка фыркнула и отвернулась.

Ищенко вернулся к Аппарату, в тысячный раз все проверял и перепроверял. Некоторое время шумно сопел, потом резко развернулся:

— Черт, работать не могу, все нервы истрепали!

— Делать нечего, Семен, — пожал плечами я. — Петр Янович правильно говорит, наше дело — работать. И не стоит обращать внимания на глупцов. Тем более что все эти беспорядки наверняка проспонсированы. Вот только кем?..

* * *

День прошел даром.

Ни один из добровольцев не прошел даже начального тестирования. Удивительно, но у молодых ребят здоровье не позволяло не то чтобы в космос, но даже в футбол играть! Атрофированные мышцы, близорукость, одышка и слабое сердце. Да их уже сейчас пора бальзамировать, иначе к сорока годам рассыплются прахом, как Дориан Грей. Странные люди! Хотят получить что-то без труда, будь то расширение сознания или бессмертие, будто выпить пилюлю от насморка: раз! — и все, ты уже бесконечен, как деление на ноль! Да уж, халява не перестает соблазнять людей. Христианам нужно было назвать главного врага не Сатана, а — халява. «И спустилась Халява в образе змия с Древа Познания, и обратилась к Еве…»

В конце дня Каховски появился мрачный как черт.

— На завтра ни одного добровольца, — уронил он. — Клиника блокирована почти полностью. Сейчас даже половина персонала на площади!

— Что же делать? — беспомощно вскинула бровки Верочка. — Возьмем отпуск?

Каховски метнул на девушку такой взгляд, что та отпрянула:

— Хватит! Весь ХХ век в отпуске пробыли! Нет у нас времени, сейчас каждая страна втягивается в эксперименты с сознанием. А американцы дружно признают это нарушением прав человека и какой-то международной статьи. И закрывают опыты, хотя наверняка сами то же самое пробуют, хотят быть первыми, ибо это означает начало сингулярности! Только Россия держится… ну, и Япония… Но у них уже есть положительные результаты, а у нас?!

В наступившей тишине Ищенко озвучил вопрос, интересовавший всех:

— Но как же без волонтеров?

Петр Янович рухнул в кресло, на лице отчаянная решимость. Но и морщин новых все больше, а на висках вообще уже серебрится, возраст тоже не маленький.

Некоторое время он смотрел в пол, наконец прошептал хрипло:

— Завтра я буду волонтером…

Верочка охнула, но поспешно зажала рот ладошкой. Остальные только отвели взгляды. Никто не поручится за безопасность опытов, но иного выхода и вправду нет…

Таким же макаром, как заходили в лабораторию, так и уходили домой. Будто воры, выскальзывали на пожарную лестницу, оглядываясь и втягивая головы, исчезали в вечерних сумерках. Каждый думал только об одном: что будет дальше?

* * *

К дому добрался на попутках, решив, что на сегодня мне стрессов хватит и на метро я не поеду.

В подъезде, как всегда, нет света, из полумрака тянет кислыми запахами мочи и канализации. Откуда-то слышны мат подростков, девичий смех, больше смахивающий на лошадиное ржание.

И этот мир мы собрались менять? Боже, как мы умудрились скатиться к такому? Это ж дно!