Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

Что, конечно, так и подначивает Клаву задаться новым вопросом: «А чего не хватает до того, чтобы преодолеть это почти?», но здесь она сдерживается и ждёт, когда Иван Павлович сам всё ей скажет. Но Иван Павлович ничего не объясняет, а он, судя по раздавшемуся звуку открывшихся дверей, а затем лицо Клавы осветилось светом (такие световые игры даже через тёмную повязку на глазах заметны), решает преодолеть это почти, выдвинувшись вперёд, в эти раскрытые им двери. Куда вслед за собой заводится и Клава.

И только Клава переступила, как ею понимается, порог, как её и что главное, Ивана Павловича, останавливает чей-то недовольный голос. – А это ещё кто? – прямо вбивает ногами в пол Клаву чей-то голос, явно принадлежащий большому наглецу, раз он смеет встать на пути Ивана Павловича и так перед ним задаваться. И Клава даже слегка прижалась головой к плечам, ожидая неминуемой драки между Иваном Павловичем и этим наглецом, посмевшим перед Иваном Павловичем и ещё перед кем-то так задаваться.

– Это что ещё за вопросы?! Да и от кого ещё?! – в гневной степени возмутится Иван Павлович и, не дав возможности тому наглецу объяснить свой невероятно возмутительный поступок затмением в голове, – извольте не гневаться, милостивейший Иван Павлович, чёртов фант со своим желанием: «Стать препятствием для первого вошедшего в эту дверь», выставил меня таким дураком перед вами, – в один удар ему в зубы, на ближайшее время, пока он не вставит зубы, лишает этого наглеца всякой возможности объясняться и говорить.

Но со стороны Ивана Павловича ничего подобного не звучит, и даже скрежета зубов не слышно, и Клава начинает удивляться такой бесхребетности Ивана Павловича, кто, и так почему-то так решила Клава, крепкий, как кремень человек. Который уж точно не потерпит, когда ему преграждают путь. А тут его останавливают, и он вместо того, чтобы резко осадить перегородившего ему путь своим вопросом наглеца, вступает с ним в дискуссию.

– Эта наша новая претендентка на членство в клубе. – Говорит Иван Павлович, и как понимает Клава, то тот наглец, кто перегородил собой путь Ивану Павловичу, сейчас с ног до головы осматривает её, и поди что ещё и анализирует. А она, значит, стой и вся себя демонстрируй этому наглецу. И как сейчас же выясняется Клавой, то этот наглец запредельный наглец. И ему недостаточно слов Ивана Павловича и её осмотра, а он и не понятно на каких основаниях и что им движет, задирает Ивана Павловича новым вопросом.

– Я, Иван Павлович, спросил вас, кто это. И хотел бы получить прямой ответ на мой прямой вопрос. – Прямо слух Клавы корёжит этот наглец своим таким выставлением себя. И Клаве ничего сейчас больше не хочется, как услышать, как Иван Павлович разбивает тому лоб кулаком. Но Иван Павлович продолжает сейчас неузнаваемо себя вести для Клавы, и он не сбивает с ног этого наглеца кулаком, а он продолжает настаивать в своём хладнокровии.

– Семирамид Петрович, – говорит Иван Павлович, – разве вы не в курсе наших клубных правил. Никаких имён, пока ты не будешь принят в клуб. – И как оказывается, этого достаточно для этого наглеца, с интересным именем, и где-то уже Клава слышала это имя, Семирамид Петрович. И он, судя по всему, отступает, и собирается пропустить Ивана Павловича и вслед Клаву, но тут вдруг спохватывается и вновь преграждает путь Ивану Павловичу новым вопросом. – Иван Павлович, не обессудьте, но вы сами только что сказали, что все мы должны следовать установленным в нашем клубе правилам. А раз так, то я бы хотел увидеть те основания, по которым ваша протеже получила доступ в наш клуб.

– Ну и наглец же ты, Семирамид Петрович. – Усмехнулся Иван Павлович, и как почувствовала Клава, полез к ней в карман рукой. Здесь Клава попыталась понять, что он там у неё в кармане забыл и что он пытается там найти, – да вроде ничего такого, – как рука Ивана Павловича уже покинула пределы её кармана и звучит его голос. – Этого, я надеюсь, достаточно? – спрашивает Семирамида Петровича Иван Павлович. И этого достаточно для Семирамида Петровича, что-то недовольное пробурчавшего себе в нос.

– Так что же он ему показал?! – взволнованно вопросила себя Клава, и в этот же момент догадалась. – Тот самый рубль! Мою монету.

А Семирамид Петрович между тем собрался и от него вновь звучит каверзный вопрос. – А он случайно не ваш?

– И что с того. – С нахрапом заявляет Иван Павлович, окончательно устраняя со своего пути этого недальновидного Семирамида Петровича. После чего он запускает монету в карман Клавы, и она проводится Иваном Павловичем к стулу и там на него усаживается. После чего Клава чувствует у своего уха дыхание Ивана Павловича, где он ей шепотом даёт наставления.