Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

«Твой путь до сего дня и момента был тёмен, и ты определённо шла в потёмках, полагаясь только на свои рефлексы, опорно-двигательный аппарат и удовлетворяющие твоё эго объяснения твоего дежурно мыслящего мозгового аппарата. Здесь же для тебя откроется иной, освещённый разумом духовного осознания своего предназначения путь в воедино и в самого себя осознанного. Будь ближе к истине и стань в итоге сам несомненной истиной!», – прочитала Клава этот посыл на рекламном плакате на входе в деловой центр, где как всегда и обычно пребывают и гастролируют на человеческих умах подобного рода деятели просветления, да и проследовала внутрь.

Глава 5

Новые и старые встречи.

– Вот ведь же знала, что никогда нельзя слишком много надежд возлагать на встречу. Да ещё такую, которая и не давала никаких предпосылок для таких твоих ожиданий. – Корила себя по чём свет Клава по выходу из того блока помещений в бизнес-центре, которые под свою программу самосовершенствования и изучения арендовал гуру мысли с обнаруженной Клавой на месте карты визитки. А почему она вышла такой расстроенной от этого гуру, который с афиш смотрел на всех столь лучезарно-улыбчиво и так доверительно, что тебе хотелось настолько ему себя доверить, что ключи от машины и от дома сразу же хотелось ему в руки передать, при первой же его просьбе проверить все эти твои насчёт его мысли («А ну давай проверим, насколько ты мне доверяешь. Живо переписывай на меня всю свою недвижимость, и все деньги со своих счетов ко мне на счёт»), то всему виной объективный фактор: несоответствие представляемого и ожидаемого с рекламы и встреченного в реальности.

И хотя гуру мысли отчасти излучал в себе приверженность ко всему светлому и даже выражал поначалу готовность во всём пойти навстречу его новой, как же он её назвал, а наперснице, тем не менее, когда он услышал от Клавы по какому поводу и вопросу она к нему от мастера Вердикта пришла (непонятно зачем она тут его приплела), то он в момент в лице и мнении переменился, вдруг потемнев в лице точь-в-точь, как король с карты (Клава даже про себя ахнула), и грубо так сказал ей, что он давно отошёл от детективной практики, и теперь занимается только поиском заблудших душ, а не их тел.

– Так и скажите, гражданка (а где же сестра и наперсница?!), мастеру Вердикту, что я отошёл от дел, и с моим прошлым меня больше ничего не связывает. – Уж очень сурово обошёлся этот гуру мысли с Клавой, указав ей на дверь, демонстративно повернувшись к ней спиной. А такой демонстративный поворот дел в твою сторону, даже если и ты сам с такой же позиции готов посмотреть на этого своего случайного собеседника, как бы помягче сказать, не добавляет симпатии к этому отворот-поворот человеку, а уж когда тебе не полностью безразлично его мнение, то тут и в своём облике вытаращишься от изумления и в глазах слезливо вздрогнешь от такого своего игнорирования.

– Да как же так может быть?! – всё внутри возопило в Клаве при виде этого человеческого равнодушия в виде этой, не просто спины, а стены разобщения. И глядя на неё, Клаве так хотелось по ней своими кулачками достучаться до этого недоразумения в человеческом обличие, что она даже сделала один небольшой шаг навстречу этому контрпродуктивному действию. Но что-то в последний момент её остановило от этого желания врезать изо всех сил по спине этого наглеца (надо понимать, что желание нарастает по мере его не реализуемости, и если вначале ей хотелось достучаться до этого типа, то дальше только врезать) и она, застыв на одном месте, только сверлила своим пронзительным взглядом этого гуру мысли.

Но этот гуру оказался крепким орешком, и сколько бы его Клава не гипнотизировала, он даже ни разу не споткнулся, а вёл себя как ни в чём не бывало, давая кому-то там по телефону распоряжения, и одновременно напутствуя рядом с ним остановившихся своих помощников и последователей в одном лице, коих здесь, помещении типа конференц-зала, со своей трибуной и местами рядом с ней для актива организации, а также стоящими напротив рядами стульев для слушателей, было нимало, и никто из них не стоял на месте, а с озабоченным лицом и с чем-нибудь вещественным под мышкой или в руках, перемещался по залу, и нисколько Клаву не замечал.