Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

«Исчезновение собой представляет, – говорил в голове Клавы этот голос, – чистый продукт, не отягощённый довлеющими на вас подробностями. И в этом случае только и только вы, субъективно от себя и от своего мнения, будете придавать значение тому или иному факту события, и будете решать, что есть в нём стоящее. Ну а когда говорят, что это тупик и нет больше выхода, то набираешь побольше в лёгкие воздуха и с ним духа, и в один выход выходишь из себя, и переменившись, тем самым находишь выход из этого тупика». И на этом всё, как отрезало голос в голове Клавы, которая вдруг и очень неожиданно для себя, обнаруживает перед собой вытаращенные в изумлении в её сторону глаза типа в костюме клерка. Где этот клерк держал во рту зажжённую сигарету и не смел с ней проводить хоть каких-то действий. Что вело к тому, что его лицо начало задымляться от сигареты, а сам он ещё больше расстраиваться, не понимая никак, что от него нужно этой дико возбуждённой девушке, так неожиданно и близко к нему приблизившейся.

И здесь бы самым разумным решением для Клавы было бы её решение осмотреться по сторонам и понять, не только где она находится, но и осмыслить своё не укладывающееся в обычные и даже разумные рамки поведение, удивившее и продолжающее удивлять всех собравшихся в этом месте для курения курильщиков: Она выскочила, как метеор, из своего ниоткуда и прямиком к клерку-очкарику, вогнав того в ещё какое охренение и переполнение организма ядовитыми никотиновыми химикатами, которые нужно время от времени выводить из себе через выдох, а он не может пускать дым прямо в лицо наикрасивейшей для него девушки, вот и движется постепенно к своей гибели.

Но Клава сейчас, по всей видимости, не способна разумно рассуждать и мыслить, и она только изучающе смотрит на замершего в одном не сдвигаемом положении клерка, хоть и пускающего уже слёзы от едкого дыма, и шмыганьем носа помогающего себе не разреветься, но всё же ещё держащего себя на ногах и в руках, которые он всё же решил распустить напоследок, в случае своего падения на глазах этой девушки, и непонятно чего от него добивающейся. Как будто ей и так не ясно, что он готов для неё на всё, что она ни попросит сделать. – Может оценивает меня и то, на что я способен? – укрепляет себя в ногах клерк вдохновляющим вопросом.

– Да я ради тебя! – всё поднимается из глубин естества клерка, готового ради неё…Да хотя бы побить вон того громилу, заткнув его хлебало кулаком вместе с сигареткой. Где он, сложив в двое, а может и в трое (так он громаден) удивлённого такой его хваткой громилу, сверху вниз на него посмотрит и закрепит свой с ним короткий разговор замечанием. – Я уверен, что ты не подавишься.

– Дай. – Вдруг говорит Клава, продолжая держать на поводке своего взгляда клерка. А тот и не поймёт, что она от него хочет. А то, что он внутри весь взмок и ещё больше распалился нервно от неких предощущений, то это его дело.

– Что дай? – с трудом удерживая во рту дымящуюся сигарету, еле внятно спросил в ответ Клаву клерк.

– Её. – Кивая на сигарету, говорит Клава, вгоняя окончательно в прострацию клерка, ничего не могущего понять из происходящего. И тогда Клава сама берёт ситуацию, а точнее сигарету из его рта в свои руки, и под застывшее недоумение и общую заворожённость в глазах стоящих по сторонам курильщиков, вставляет в рот сигарету клерка и …Сигаретки и сигареты выпадают из рук и ртов курильщиков потрясённых тем, что тут устроила эта девушка, принявшись в танце кружиться в своём головокружении, задрав голову вверх, и в такт звучащей в её голове мелодии выпускать вверх струи дыма. И так этого дыма оказалось много, что всю площадку для курения заволокло дымом и туманом их видения происходящего в центре площадки с девушкой, кто единственная из всех тут в танце разгоняла вокруг себя эту туманность чуть ли не Андромеды.

А когда со стороны вдруг пропавшего из виду клерка, донёсся знаковый звук падения, то никто не выказал особого удивления этому обстоятельству, ведь каждый из находящихся здесь людей, дрожью в ногах и сердечной недостаточностью выказывал потенциальную готовность к нему присоединиться в своём падении. Но они пока ещё держались, проговаривая про себя облекшую в слова истину: «Почему девушку делает такой притягательной сигарета в руках? А всё дело в том, что сигарета указывает на то, что её носительница хоть и само совершенство, но и сама не без греха. И значит, с ней можно насчёт себя и своего будущего договориться».

И на этом всё, договорились эти мыслители с дымом в голове, окончательно потеряв нить своей мысли и танцующую девушку в этом больше мысленном, чем дымном тумане. А когда он рассеялся, то никто и виду не показал, что удивлён тому, как бесхребетно и малодушно себя повёл этот клерк, отказав девушке в просьбе прикурить. И как результат, по заслугам дымом поперхнулся, затем поскользнулся на мостовой и дальше ему, разбившему голову об мостовую, а если точнее, то об своё упрямство и жлобство, а также всем жмотам будет наука, как не идти навстречу просьбам таким небесным созданиям.