Апокалипсис в учении древнего христианства

«Сим указывается на мучительность страданий, так как призывание смерти свойственно людям, находящимся в скорбях. А что она не приходит, хотя они ее и желают, так сим показывается, что зависит это от определения Божия, которое горкчью посылаемых бедствий считает удобным сделать ненавистным для людей грех – самую причину сих и посредство» (св. Андрей, гл.26).

9, 7-10.

И уподобле́нiя пруго́въ подо́бна ко́немъ угото́вленымъ на бра́нь: и на глава́хъ и́хъ я́ко вѣнцы́ уподо́блени зла́ту, и ли́ца и́хъ я́ко ли́ца человѣ́ческа: и имѣ́яху власы́, я́ко власы́ же́нскiя, и зу́бы и́хъ, я́ко льво́въ бѣ́ша: и имѣ́яху броня́, я́ко броня́ желѣ́зны, и гла́съ кри́лъ и́хъ, я́ко гла́съ колесни́цъ, егда́ ко́ни мно́зи теку́тъ на бра́нь: и имѣ́яху о́шибы подо́бны скорпі́инымъ, и жа́ла бя́ху во о́шибѣхъ и́хъ: и дана́ бѣ́ о́бласть и́мъ вреди́ти человѣ́ки пя́ть ме́сяцъ.

По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие; и волосы у ней – как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была – вредить людям пять месяцев.

Описание этой чудовищной саранчи наводит некоторых толкователей на мысль, что эта саранча – не что иное, как аллегорическое изображение человеческих страстей. Каждая из таких страстей, дошедши до известного предела, имеет все признаки этой чудовищной саранчи. Описывая приближение дня Господня, св. пророк Иоиль описывает также появление перед ним губителей, отчасти напоминающих эту саранчу.

«Я предполагаю, что под сими пругами правдоподобнее разуметь злых бесов, приготовившихся на брань с нами и, как знак победы, носящих на голове златовидные венцы, которыми и мы, когда покоримся, думаем, увенчаемся, как получившие чрез удовольствия худую победу. Женские волосы свидетельствуют о бесовском сладострастии и возбуждении к блудодеянию; львиные зубы – о их убийственности и ядовитости; железные брони

– о жестокосердии их. (…) Уподобление же скорпииным ошибы их (хвосты) указывают на следствия грехов, порождающих душевную смерть; „грѣ́хъ же содѣ́янъ ражда́етъ сме́рть“ – „сделанный грех рождает смерть“ (Иак. 1,15)» (св. Андрей, гл.26).

Современные толкователи, не без некоторой доли справедливости, находят сходство у этой саранчи с аэропланами–бомбардировщиками.

9, 11.

И имѣ́ли надъ собо́ю царя́ а́ггела бе́здны, ему́же и́мя евре́йски Ава́ддонъ, а е́ллински Аполли́онъ.

Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по–еврейски Аваддон, а по–гречески Аполлион.

Под царем этой саранчи, носящим имя ангела бездны – «Аваддон», или по–гречески «Аполлион», толкователи понимают диавола.

9, 12.

Го́ре еди́но отъи́де: се́, гряду́тъ еще́ два́ го́ря по си́хъ.

Одно горе прошло; вот, идут за ним еще два горя.

«А чтобы с ним вели мы непримиримую брань, угрожает, говоря, что после сего приидут на нас „два́ го́ря“ – „два горя“» (св. Андрей, гл.26).

9, 13-16.