Аполлинарий-2: Дорожная история

– А кому это мешает? – пропыхтел Аполлинарий, с усилием перебирая лапами и стараясь не отставать. – Найдет – хорошо, не найдет – тоже хорошо.

– И ты не поинтересовался, зачем она ему?

– Ищет – значит, нужно! Я ему верю! Или ты опять придираешься?

– Я не придираюсь, Аполлинарий. Просто понять не могу. Вот взять среднего твоего сынка – Клима. Я, признаться, сначала от него проблем ждал – слишком хулиганистый он у тебя рос. А сейчас в патруле состоит, дисциплинированный, ответственный. Когда он дежурит, я знаю, что все будет спокойно. Хороший кот растет, достойный.

– Мое воспитание, – прохрипел Аполлинарий и добавил. – И Берты, конечно.

Пес с подозрением посмотрел на кота, который бежал уже не прямо, а зигзагами. Живот, который он втянул на старте, сейчас волочился по земле, лапы подгибались, а из пасти вырывались странные хриплые звуки.

– Ты в порядке? Выглядишь не очень.

– Беги давай!

– Ну, смотри, – в сомнении покачал головой Джек. – Не отставай!

Он отбежал на десять метров и обернулся. Аполлинарий лежал, вывалив язык на землю.

– Ты чего разлегся?! – сердито пролаял Джек.

– Беги, я догоню, – просипел кот.

– Худеть не пробовал?

– А ты молчать не пробовал? Я себе и таким нравлюсь. Беги.

Пес подбежал к нему и просунул лапы под толстое брюхо. Попробовал приподнять, но от тяжести у него самого разъехались задние лапы. Тогда Джек оставил бесплодные попытки и рявкнул коту в самое ухо.

– Встать, девочка! Я выбью из тебя эту дурь, рядовой! Сметана и теплая постелька – это все осталось в твоих розовых мечтах! Теперь приказы и дисциплина – твоя новая зона комфорта! Дисциплина, еще раз дисциплина и ничего, кроме дисциплины!

– Джек, ты ничего не попутал? – у Аполлинария даже не осталось сил, чтобы возмутиться как следует. – Я тебе не «солдат Джейн»!

– Мне плевать, рядовой, кто ты: зажравшийся кот, выхухоль позорная или утконос чилийский! Вы все для меня – безвольные слабаки!

Пока Джек строил из себя американского сержанта, муштрующего молодняк, Аполлинарий усиленно восстанавливал дыхание: шумно вдыхал через нос и выдыхал через пасть.

– Когда я говорю «бежать» – надо бежать, а не растекаться жидким поносом по дороге! Ты у меня узнаешь, что такое второе дыхание, рядовой! А надо будет – и третье, и четвертое! Встать, рядовой! Это приказ!

Аполлинарий вытер лапой оплеванное ухо и поднялся на лапы. Джек уперся носом в его нос и прорычал:

– Девочка выспалась?! Бежать, рядовой!

И первым рванул по тропинке. Аполлинарий последовал за ним, стараясь сильно не разгоняться и бежать в одном темпе. Странное дело, он не чувствовал одышки, – наоборот, свежий лесной воздух свободно проходил через нос и гортань, беспрепятственно спускался в трахею и уже не обжигал легкие. Сердце билось ровно, лапы свободно удерживали немаленький вес, а хвост умело направлял тушку в повороты извилистой тропы. Аполлинарий осторожно увеличил скорость и очень скоро обогнал Джека.

– Ай, молодца! – одобрительно провыл вслед Джек. – Беги, Форест, беги!

И Аполлинарий бежал. Он бежал по прошлогодней жухлой листве и грязно-снежной хляби, по глубоким лужам и высоким кочкам, по стылой земле и теплому мху. Он торопился на помощь сыну.

Ни Аполлинарий, ни пыхтящий далеко позади Джек не знали, что следом за ними мчатся четырнадцать котов и один попугай. Они тоже спешили на помощь.

***

Вопреки расхожему мнению, коты не видят в абсолютной темноте – источник света, хоть минимальный, все-таки необходим. Вот и Майк тоже не видел. Ничего. Лишь чувствовал сильный запах сырости и слышал, как где-то капает вода.

Болела голова, ныли прокушенные лапы и хвост, саднили ободранные бока. Майк осторожно приподнялся и пошарил вокруг себя.

– Боренька, Тимоха! – позвал он. – Тимоха! Боренька!

Эхо, слабое и невнятное, было ответом.

Майк, превозмогая боль, осторожно пополз, пригибаясь к мокрому полу и шаря лапами впереди себя.

– Боренька! Тимоха!

Где-то справа раздался стон.

– Боренька, ты?

– Майкуша!

Кот подполз к невидимому хомячку, лапы нащупали маленький комочек со слипшейся шерстью.

– Это кровь на тебе?

– Это клей, Майк, – слабо отозвался хомяк.

– Клей?! Откуда?!

– Помойка, сэр.

– Понятно. Ты в порядке?

– Вроде да. Тимоха где?

– Ищу. Сиди здесь.

Майк пополз дальше, уперся в шероховатую стену и развернулся.

– Тимоха! Ты где?!

Наткнулся на что-то мягкое. Лапы ощупали хвост.

– Тимоха!

Раздался хрип, затем кашель и слабое недовольное кошачье шипение. Майк с облегчением выдохнул.

– Ты в порядке?

– Ухо отгрызли. И лапа болит. А так, вроде, ничего не сломано. А Боренька – всё? Жаль, забавный сучонок был. Характер, правда, мерзопакостный.

– Тимоха! – предупредительно шикнул Майк.

– Не, пусть говорит! – донеслось из темноты. – Любопытно послушать, что о тебе после смерти скажут! Тимоху на своих похоронах видеть не желаю!

– Ой! Боренька, ты, что ли?! Я имел в виду… А где мы вообще?

– В какой-то шахте, – предположил Майк и пощупал мокрую стену: неровную, с глубокими продольными бороздами. Лапы опустились на пол, такой же неровный и мокрый.

– Чувствуете, пол под уклон идет? Значит, нам выше.