Апология

Дней обраставших листвой и снегомстолько прошло, сколько в льдине капель,смотришь назад —города под небомосторожной повадкой цапельзавораживают взгляд.Время мое примерзлок стенам долгих улиц и маленьких комнат,не отодрать.Красные лошади мчались по венамсорокалетним забегом коннымв выдоха прах.Вдох — к средостенью — к бьющейся мышце,чтобы остыть, потому что холодкостью стоит в ней.Каждую ночь возвращаются лица,слова, чей-нибудь голос,с ужасом слитый.Лед нарастает минут, мне дают ихтак, не за что, слишком много,

что делать мне с ними…Люди живут в ледяных каютах,руки их трогал,каждое имягубы грело мои, их дыханьесмешано было с моим в молекулах общегомига,данного нам на закланьена тощей площадимира.Жесты уничтоженья — жесты любви, объятийнеподвижно застылиперед зрачками —падающее театральной завесой платье,фонаря лебединый затылок,где встречались…Не растопить белого временихворостом комканыхслов.Давно за мной — тенью за Шлемелем

ледяными обломкамикралась любовь.Чувства, страсти и судороги,в горле комки — остановкив розовой шахте лифта,в голуботвердой, сверкающей сутолкельда, как на катке, тверже кровизастывшей залито.Лезть сквозь слепые бойницыв бумагу за словом исторгнутым —плечи застрянут,так под хорошей больницейанатомы моргагрудью крахмальной встанут.Переплавляя в ледвсе, что я вижу, трогаю, отсылаю,зову,пережигаю годв холод, белой золой отслаивая,живу, живу.

92 г

x x x

Что книги синеокие читать,когда и в них околевает слово,пехота окровавленных цитатуходит за поля в цветахей соприродно пыльных и багровых.Еще гремит ее брезент,бризант минут охотится за ней над хламомчужим и застилающим глаза,вот их и поднимаешь. Небесаневозмутимы, как царевич Гаутама.

12 янв. 93

x x x

Дни летят, как семерки самолетов военных,с оглушительным ревом,над степенным Гудзоном, всклокоченным, пеннымокеаном лиловым.Дайте взгляд мне дюралевый в точной цифиристрелок и циферблатов,

дайте разговориться в трескучем эфире,унесись, авиатор!Я давно наблюдаю себя как в бинокль,весь в ночных озареньях —у меня под рубашкой внутри — осьминогомсердце есть на рентгене.Накренясь над его трепыханьем из глубижижи красной и шума дыханья,я далекую жизнь под крылом приголублюна расшатанном за год диване.Я хорош за штурвалом, в коже мягкой, пилотской.Курс — Восток. Отрываюсь.Подо мною земля вся в звезду и полоскуи вода голубая.У меня под стеклом наступающий вечер,световые цепочки,то есть время работает — жесткий диспетчер,доводящий до точки.

апр. 93

x x x