Аптека Пеля

Едва переведя дух, он сунул паспорт за резинку трусов, пристроился в хвост процессии, и кое-то время в первозданной тишине смиренно шел между траурно одетой публики, в основном мастерового и крестьянского сословия с чадами и домочадцами, сбившимися в небольшие стайки черных птиц. Все они, время от времени, обильно крестились и дружно раскрывали рты, вероятно славя Бога. Санек хоть и был крещен во младенчестве, но в церковь не ходил, а Бог для него было лишь нарисованным образом в красном углу их деревенского дома. И все же он решил не попирать святое, не рассекать безбородых дьяконов и нарядных попов, диковинными птицами неспешно плывущих в своих золоченых фелонях.

Подводы и коляски стояли на обочинах, пропуская толпу с иконами и хоругвями. В некоторых люди крестились, в других разговаривали и улыбались. «Может, кого хоронят», — закралось в Сашкину голову.

На Большом остановились трамваи. В окнах мелькали шляпки и картузы безропотно пережидающих столпотворение пассажиров. На открытых площадках составов покуривали любопытные граждане. Обогнув преграду, крестный ход устремился к Неве, будто новым людским притоком стремясь войти в ее мрачные воды.

Не дойдя до пристани, толпа остановилась и растеклась по набережной. Любопытство толкнуло Санька в людскую пучину и уже через несколько метров, он стоял возле самой воды и смачно плевал в нее, наблюдая за ровными орбитами кружков расходящихся от плевка. Вода была настоящая! Это открытие ненадолго отвлекло от богослужения, а когда он вновь обернулся, то обнаружил, что все стоят на коленях. В первых рядах попы и купцы бились лбами, мели бородами пыль, перемешенную с опилками. Санек сумел разглядеть древесный завиток, даже на щегольски подкрученном усе городового. Похоже и он, не взирая на должность и бравый вид, ухнулся оземь вымаливая что-то у Бога.

Понимая, что все это неспроста, Саня развернулся к дому. Ему не терпелось увидеть Лушу. Хотелось побыстрее уточнить кое-какие подробности. Не мешало бы узнать какой теперь год, месяц и что за страшная сила погнала толпу к Неве с коленопреклоненными мольбами.

Удостоверение личности, обретенное в неравной борьбе, грело душу и уже не холодило кожу, надежно прилипнув к раскаленному под бекешей, потному Санькиному животу. Главное не обронить его в другом Питере. Санек еще раз проверил резинку — тугая. Паспорт — это пропуск в сытую реальность. С ним-то он заживет! Ну, или смоется к себе в деревню от всех этих купцов, посыльных, дворников с бляхами на белых передниках, самовлюбленных городовых с «селедками» на боку, от мужиков, баб, пролеток, кружевных зонтиков… Вот только барышня Евлампия недосягаемым ангелом кружилась над смрадным Питером… «Дыша духами и туманами… дыша духами и туманами» — фиг знает из какого закутка его памяти вдруг выпал изящный оборот, не сам же он это выдумал… а может и сам.

Отходить далеко от дома он опасался, чтобы снова не оказаться в привычном городе в непривычном виде. Да и непонятно как поведет себя бекеша, может точно сказочный артефакт исчезнет или захочет возвратить хозяина в свое жаркое лоно.

В тулупе нараспашку Санек слонялся по Большому проспекту, пытаясь отыскать хоть где-то намек на год и месяц, а быть может и сегодняшний день. В голову лезли дурные мысли — украсть из другого Питера Лампушку.

Так чтобы она стала реальной, обрела плоть и воркующий голос. Идея неплоха, осталось найти средство. Этот хренов катализатор, о котором твердил дед Артюхин.

Гоняя в голове беспечные мысли, он уже несколько раз протопал от антично-строгой лютеранской церкви, до кирпично-красной пожарной части с каланчой посредине. В общем-то, все это по-прежнему жило и дышало в привычном Питере с той лишь разницей, что лошадей заменили машины, а людей… а люди остались прежними все с теми же грехами и просьбами к вечному Богу.

На углу Первой и Большого стоял мужик в картузе с сумкой полной газет, разложенных веером. Саня попытался разглядеть дату на листках, но все они лежали друг на дружке, скрывая не только дату выпуска, но и основную часть букв названия «Веч…», «Бирж..», «Прав…», «Трезв…»…

Не похожее на призрак питерское солнце, припекало все яростнее и укрыться от него было негде. Даже тени здесь были липовыми, лишь темные пятна на земле, а вступишь, — и нет защиты — жарит и жарит. Какое-то время Саня еще таскал на себе трофейную шкуру, но вскоре умаялся так, что на перекрестке бросил на землю, упал на нее и даже не заметил, что под ним рельсы. Ему хотелось есть, ему хотелось пить, ему хотелось в привычный Питер. Но вместо этого навстречу, беззвучно звеня и гремя на стыках колесами, бежал деловито столичный трамвай. Желтый фонарь на его красной «морде» сверкал и переливался, Саня даже разглядел белые цифры номера «2020». «А что если он меня переедет», — отчаянная мысль мелькнула и погасла. Он даже не успел испугаться, а трамвай, проскочив его, уже покачивался за спиной, летел в сторону Невского.