Арабелла

— Нет, не думаю, — ответил Бертрам. — Феликс сказал, что она попросила женщину, которую все они называют Сью-Полпинты, не поить ее ребенка джином и дала ей шиллинг, чтобы купила ему молока. И я очень сожалею, сэр, я бы ни за что на свете не позволил, но Феликс говорит, что они наткнулись прямо на Болтушку Пэг, которая… которая привела меня в то место тогда, как я был в невменяемом состоянии и даже не знал, ни где я нахожусь, ни как я туда попал. Она… она была по-своему очень добра ко мне, видите ли, и Белла вбила себе в голову, что она должна отблагодарить Пэг за ее заботу обо мне! Но все в порядке, потому что я дал ей пять фунтов из тех денег, которые мне оставила Белла!

— Господи помилуй! — сказал мистер Бьюмарис. — Без сомнения она захочет, чтобы я приютил эту девку! Болтушка Пэг, вы сказали? Боже!

— Нет, сэр, конечно, она не захочет этого! Зачем? — воскликнул Бертрам.

— Потому что это в ее духе, — горько ответил мистер Бьюмарис. — Не думаете же вы, что я принял вот это животное по своему собственному желанию?

— Вы хотите сказать, что это Белла его вам дала? Да, это не слишком хорошо с ее стороны! Должен сказать, я подумал, что для вас, сэр, это немного странный выбор!

— Весь Лондон думает, что для меня это странный выбор. Даже хозяин этой гостиницы хотел выгнать его из холла! — мистер Бьюмарис вынул бумажник, достал оттуда несколько банкнот и положил их на стол: — Вот. Заплатите за ваше проживание здесь, заберите то, что у вас заложено в ломбарде, и закажите себе место в первой карете в Хэрроугейт. Я думаю, что кареты в этом направлении отправляются рано утром, поэтому лучше проведите эту ночь в той гостинице, из которой они отправляются. Несколько дней на свежем воздухе возместят ущерб, нанесенный вашему здоровью джином, и вы сможете показаться отцу, не вызвав у него подозрений.

Бертрам попытался заговорить, ему это не удалось, он попробовал опять и наконец смог сказать очень хриплым голосом:

— Я н-не могу отблагодарить вас, как следовало бы и, конечно, я знаю, что это ради Беллы! Но одно я могу сделать, и сделаю! Я признаюсь во всем отцу, сэр, и… и если он скажет, что я могу вступить в гусарский полк после того, как я так плохо себя вел, ну тогда… тогда я вступлю!

— Да, — сказал мистер Бьюмарис. — Это очень благородно с вашей стороны, конечно, но мне всегда казалось, что прежде чем впадать в состояние экстаза, искупая грехи, неплохо бы подумать о том, нужно ли причинять столько лишней боли тому, кому вы собираетесь во всем признаться.

Бертрам немного помолчал, поразмыслив:

— Вы думаете, мне не нужно признаваться отцу, сэр?

— Я не только считаю, что вам не нужно этого делать, но я строго запрещаю вам упоминать ему об этом.

— Я не хотел бы его обманывать, — застенчиво сказал Бертрам. — Видите ли…

— Я уверен, что вы не хотели бы, поэтому если вы решили положить на себя епитимью, вот прекрасная возможность. Вы были у Сканторпа в Беркшире. Просто зарубите это у себя на носу и забудьте, что вы приближались к Лондону более, чем на десять миль! — мистер Бьюмарис встал и протянул руку. — Теперь я должен идти. Не терзайте себя мыслями о том, что вы нарушили все десять заповедей! Вы сделали только то, что делают четверо из пяти неопытных юнцов, когда вырываются на свободу в Лондон. Кроме того, вы приобрели ценный опыт и теперь, когда в следующий раз приедете в Лондон, вы будете вести себя намного умнее.

— Моя совесть никогда теперь не позволит мне приехать в Лондон, сэр, — с тоской сказал Бертрам. — Но спасибо вам!

— Чепуха! Через несколько лет военной службы вы станете блестящим капитаном с парой гусарских бакенбардов. Никто и не узнает вас. Да, не заходите к своей сестре, чтобы попрощаться, она сегодня очень занята. Я скажу ей, что вы благополучно отправились в Йоркшир. Улисс, перестань чесаться! Старайся быть достойным меня! Да, мы уже уходим, но незачем по этому поводу галопировать у двери!

Он взял свои перчатки, попрощался с Бертрамом за руку и пошел к двери, но вспомнил что-то и остановился, засунув руку во внутренний карман.

— По ассоциации с этой псиной, которая напоминает доброго приятеля какого-нибудь городского карманного воришки и, без сомнения, подрывает мой моральный облик. Ваши часы, Бертрам!

XVI

Мистер Бьюмарис отдал множество самых разнообразных приказаний за то короткое время, которое оставалось до их побега; но хотя они включали и точные инструкции для кучера и форейтора, и его собственную поездку за пределы Лондона, было одно любопытное упущение: он не предпринял никаких шагов, чтобы получить специальную лицензию; так что можно было предположить, что он замышлял побег за границу[24] и церемония должна совершиться в Гретна Грин: это было отступление от канонов хорошего вкуса, которое поставило бы в тупик его знакомых, если бы у них были малейшие подозрения о его намерении заключить тайный брак. Но так как никто из тех, с кем он встречался, не замечал ничего необычного в его поведении, то никто, кроме его невесты, не раздумывал вообще по поводу действий, которые он собирался совершить.