Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI веках

Хирта занимает особое положение в истории Ближнего Востока V-VI вв. Буферное арабское государство, оно являлось опорой для сасанидского Ирана, предоставляя свою военную силу в распоряжение шаханшахов. Было бы, однако, большой ошибкой думать, что "персидские арабы" жили лишь по указке и в интересах Ирана. Как хорошо известные источники, так и новые, недавно открытые памятники эпиграфики говорят о мощном и сильном государстве Хирты, которое имело свои собственные интересы как у границ Византии в Месопотамии, Сирии, Финикии, так и в областях Аравии, у "колыбели ислама", в Неджде, на путях, которые тянулись вдоль всего полуострова к Южной Аравии. Особенно красноречивы в этом отношении надписи; при всей своей краткости они открыли новые перспективы для изучения истории арабов и, что особенно важно, датируют приводимые ими сведения.

Стала очевидной необходимость пересмотреть самую "методику исследования", принятую в XIX в. Конечно, следует остаться верными тому глубокому и тонкому анализу, который был дан Нельдеке; его проницательность позволила связать свидетельства византийских источников с отчасти легендарными или, во всяком случае, путаными сведениями арабских историков. Сейчас уже устарели соображения Ротштейна, и рассуждения Кавара о методе Нельдеке отстали от времени, так как вступили в силу новые материалы. Южноарабские надписи установили новые факты, новые хронологические вехи и тем самым позволили этим новым материалом подтвердить историческую достоверность не только сирийских и греческих источников, но и многих смутных, восходящих к каким-то древним и верным традициям, данных арабских историков. Судьбы лахмидов оказались в связи и во взаимодействии с событиями Сабейского государства. В то же время история государства лахмидов в V в. особенно тесно сплетается с историей сасанидов, от которых оно находилось в зависимости. Но, со своей стороны, и Иран делал все возможное, чтобы сохранить дружественные отношения с Хиртой, которая служила ему опорой в борьбе с Византией.

Один из трех сыновей шаханшаха Ездгерда, Бахрам, будущий Бахрам I (Варахран), провел свои детские годы у лахмидов. Как известно из арабских источников, царь Нааман (Нуман) наследовал Имрулькайсу, своему отцу; он был чрезвычайно воинствен, жесток к врагам и умел проникать со своими войсками глубоко внутрь страны, на которую нападал.1 Сын Наамана Мундар I еще при жизни отца занимал выдающееся положение. По одной из арабских традиций, именно он является воспитателем маленького Бахрама, с обучением которого связываются легендарные рассказы.2 Элементы исторической правды имеются в сообщении о том, что ко времени Наамана относится сооружение замка или дворца недалеко от Хирты, который носил название Ховарнак. Строителем этого здания замечательной красоты, окруженного прекрасным парком, называют византийского архитектора Синнимара. Хамза Испаганский приписывает этому лицу постройку другого замка около Хирты, называемого Синнин.3 В своем исследовании Массиньон склонен считать, что дворцы, парки и т. п. для арабов строили сасаниды.4 О Наамане сохранилось предание, будто особое настроение побудило его оставить свой престол и уйти паломничать, с тем чтобы служить богу.5 В характере этого рассказа у Табари есть элементы христианские, как и в приведенных этим историком стихах Ади ибн Зайда.6 Не без оснований этот эпизод в жизни Наамана рассматривается предшествующими исследователями как выражение его склонности к христианству, с чем нельзя не согласиться.7 Во всяком случае греческие византийские источники помнят о его симпатиях к христианству.