Арарат

Сердце Адама продолжает биться, но уже как-то странно спокойно, словно гипнотизер успел сделать свою работу. Рука Адама безвольно падает вдоль тела, и он идет по коридору к гостиной – прямо к часам, которые не должны стоять вот так. Бабушка Иви всегда оставляет свет в гостиной включенным: там висит антикварная люстра на три лампочки, представляющая собой шар из матового стекла, расписанный вручную розами. Розы придают свету красноватый оттенок, поэтому вход в гостиную слегка напоминает врата ада.

Плинтуса уже не пощелкивают. Деревянный пол не скрипит под ногами. Он слышит только маятник в дедушкиных часах. Тик. Так. Тик. Так. Сердце бьется еще слабее, словно приноравливаясь к ритму часов.

Ноги немного мерзнут на длинном коврике в коридоре, который бабушка Иви когда-то сплела собственноручно.

Тик-так. Маятник манит его к себе.

Притягивает своим ритмом. Притягивает тайной того, как часы оказались развернутыми в коридор, если всегда смотрели в гостиную. Притягивает воспоминанием об истории, которую так часто рассказывала бабушка Иви. Истории о диббуке – злом духе, который овладел ее отцом, но потом был изгнан и заперт в часах. О том, что, если часы остановятся, диббук вырвется на свободу и войдет в душу того, кто окажется рядом.

Отец Адама называл эту историю отвратительной. Бабьей небылицей, которую придумали, чтобы пугать маленьких детей. Они с мамой очень разозлились, когда узнали, что бабушка рассказывает все это Адаму. С тех пор бабушка Иви никогда не разговаривала с ним про диббука, но и не признавала, что его не существует.

Босые ноги скользят по полу. Теперь его зовет к себе постель. Окутанный тишиной и задыхающийся, он делает еще один шаг по направлению к часам. И еще один. Он говорит себе, что надо бежать, прятаться под одеялом, но в то же время эхом в голове отдается голос отца: «Бабьи небылицы – вот что это такое!»

Красное сияние изрисованной розами лампы отражается от качающегося маятника. Тик. Так. Тик. Так.

И вдруг наступает тишина.

Маятник останавливается.

Останавливается вместе с ним и сердце Адама. Дыхание замирает в легких. Внутри растет крик, но не может вырваться наружу. Он смотрит с ужасом и дрожью. Смотрит в густую темноту за неподвижным маятником и ждет. Секунду, две или пять. Ведь секунды не имеют значения, когда часы остановились.

Что-то шевелится там – за остановившимся маятником.

Появляются руки. Длинные, тонкие пальцы – иссохшие кости, покрытые кусками истлевшей плоти. В темноте корпуса часов блестят чьи-то глаза. Он видел эти глаза раньше – в одном из снов одинокая фигура стояла под дождем и смотрела на него. И теперь он понял, что это значит. Существо пришло за ним. Скелетированные пальцы выдвигаются вперед с обеих сторон от маятника, цепляются за стенки корпуса часов, и из темноты показывается голова.

На которой рога.

Адаму голова знакома. В это трудно поверить, но он прекрасно знает это существо. И то зло, которое в нем. Очень хорошо знает.