Арбалетчики князя Всеслава

- Тебе виднее, раз ты ливиевскую "Историю Рима" штудировала - я-то ведь у него только "Войну с Ганнибалом" осилил.

- А я не запомнила. Так который?

- А я откуда знаю? Знаю, что был Старший и был Младший, но вот который он из них...

- Да я не про это. ТОТ или нет?

- Ага, он самый, Марк Порций...

- Он самый - это который? - спросил Володя.

- Очень известный и влиятельный сенатор, - принялась просвещать его наша доморощенная "историчка", - Борец против роскоши и безнравственности, за бережливость и старые добрые порядки, за честность...

- Ох и попали же римляне, гы-гы! - хохотнул Серёга - Покажет он им мать Кузьмы!

- Не одним только им, - буркнул я, - Этот долботрах её всем покажет.

- А чё так?

- Это ТОТ САМЫЙ Катон.

- Который - тот самый?

- Который "Карфаген должен быть разрушен"...

Даже у нашего испанца вырвалась не его обычная "Каррамба!", а наша универсальная "Мыылять!" А что ж тут ещё скажешь?

- Так нескоро же ещё, вроде, - проговорил Володя, - Он сам-то хоть знает, что он - тот самый?

- Сейчас - вряд ли. Но нам-то не один ли хрен? Педантом и долботрахом он был по жизни...

- Что вы всё о фигне какой-то? - возмутилась Наташка, - Подумаешь - Катон! Плевать на него - мы плывём в Гадес! Радоваться надо, что всё так удачно получилось!

- Ага, особенно для одного любителя малолеток! - съязвила Юлька.

Хотя насчёт малолеток можно было бы с ней и поспорить, и весьма аргументированно, учитывая турдетанские обычаи, но к чему опускаться до обезьяньего уровня? В главном-то они обе правы - получилось всё удачно. И - таки да, особенно для меня...

Когда отец Нирула узнал, как славно устроены теперь дела его сына, он наотрез отказался брать с меня деньги за боеприпасы, да ещё и был страшно расстроен тем, что у меня уже есть новый меч, да такой, что даже ему не выковать для меня лучшего. Он всё порывался подарить мне хоть что-то из воинского снаряжения и сокрушался по поводу того, что у меня всё есть. Зачем-то даже мерку с меня снимал - я так и не понял, для чего. Да какая разница - главное ведь разве это? Главное - то, что если судьба снова занесёт меня в Кордубу - в ней найдутся люди, на которых я смогу положиться. Плохо ли для чужака-иноземца? На устроенной кузнецом по поводу немедленно состоявшейся помолвки сына пирушке порадовал меня и отец-командир:

- Ты научился заводить настоящих друзей, Максим, и это хорошее дело. Ты вообще многому научился.

- Под твоим началом, почтенный.

- Тордул. Для тебя - просто Тордул.

Оба его ветерана переглянулись, затем взглянули на меня и молча кивнули. Я уже знал, что это означает. В хорошем отряде все стоят друг за друга, и за своего вступятся всегда, но не против воли нанимателя, которая священна и превыше всего. Тут, кажется, наклёвывалось нечто большее. Вслух никто ничего не сказал, но по взглядам я понял, что приобрёл дружбу, никак не связанную с волей нанимателя. Параллельную и независимую, скажем так. Поди хреново?

Ремд наградил меня по-царски.

- Хороший дом где-нибудь в Афинах можно купить за тридцать мин, - сказал он мне, - Это три тысячи драхм или полторы тысячи шекелей. Или сто статеров, если считать золотом. Я даю тебе две сотни статеров. Ты сможешь купить в Гадесе очень хороший дом и хорошо обставить его, и у тебя останется ещё достаточно для вложения в хорошее прибыльное дело.

- Да вознаградят тебя боги, досточтимый! - поклонился я. Сотни статеров я ожидал, на полторы надеялся, но о двух и не помышлял.

- Ну, я же обещал, что ты будешь доволен, хе-хе! - хохотнул "досточтимый", - Но я обещал тебе и ещё кое-что. Я уже отписал дяде о твоих заслугах и о твоих успехах в финикийском языке - надеюсь, ты не подведёшь меня? Скорее всего, он пожелает вызвать тебя и твоих друзей в Гадес, чтобы иметь вас под рукой. Но мы не будем ждать его вызова. Вы будете сопровождать груз чёрной бронзы, который я отправляю туда. И ещё кое-кому я отписал насчёт тебя, хе-хе!

- Кому, досточтимый?

- Ты узнаешь со временем, хе-хе! Когда придёт пора...

Судя по такой формулировке, речь шла явно не о Велии, но солдату не приличествует излишнее любопытство, и я не стал злоупотреблять расположением "досточтимого". Вроде бы, повредить мне его таинственные секреты ну никак не должны были...

- Софониба! Мои листья! - что-то снова захотелось курить.

- Несу, господин!