Арбалетчики князя Всеслава

Оказалось же, что сегодня мы довершили то, что начали тогда. Получив неопровержимые доказательства "недобросовестной конкуренции" со стороны клана Митонидов, Волний заострил этот вопрос в городском Совете Пятидесяти. В результате разразившегося скандала "почтеннейший" - так принято обращаться к представителю элиты у финикийцев - Ратаб был "прокачен" на выборах городских суффетов - верховных судей, если в современных терминах. Их каждый год избирается двое, и если бы глава клана Митонидов заполучил эту должность - его руки оказались бы практически развязаны, и участь конкурирующих с ним Тарквиниев была бы незавидной. Благодаря нашим удачным действиям эту беду удалось предотвратить, но как член Совета Пятидесяти, Ратаб был "неприкасаемым", и для полной победы одного только кулуарного скандала было недостаточно. Требовалось полноценное судилище, а как до него довести, когда главный городской мент, то бишь начальник стражи - зять обвиняемого? Естественно, он всячески тормозил все следственные мероприятия. Убрав его, мы устранили это препятствие. При всей своей восточной любви к злоупотреблению служебным положением, до прямого наследования должностей финикийцы всё-же не докатились, и в условиях скандала заведомо пристрастного родственника или свояка Митонидов новым начальником стражи никто не поставит. Нейтральная же фигура будет вынуждена вести дело относительно справедливо.

Вынуждена и относительно, поскольку справедливость справедливостью, законность законностью, а национального фактора тоже никто не отменял. Город-то финикийский, и подавляющее большинство гадесских олигархов - финикийцы. Этруск Волний для них свой по сословию, но чужак по национальности, а Ратаб - как говорится, "свой в доску". За беспредел в отношении не совсем своего его, конечно, пожурят, даже как-то накажут, но гораздо мягче, чем положено по закону. Сожрать Митонидов Тарквиниям не дадут, позволят только покусать для вразумления - больно, но не смертельно. Ратаб же, если наличных "неформальных" сил хватит, вполне может теперь напасть и открыто. Победителей ведь не судят, если победитель - свой. Потому-то и стянул наш наниматель под крышу своего дома побольше надёжных людей, что прекрасно все эти нюансы понимает. А что безоружны - невелика беда. Это по улицам города вооружённым до зубов разгуливать не принято, а в своём собственном доме полноправный гражданин Гадеса волен хоть все его стены оружием увешать. И в этом смысле наш "досточтимый" - далеко не пацифист. Копья, секиры, щиты, мечи и фалькаты у него с лёгкостью нашлись для всех. Нашлись и дротики, и пращи с "желудями", и несколько луков со стрелами. Даже небольшой "скорпион" нашёлся - полуразобранный, и теперь его собирали, приводя в боеспособное состояние. Не так-то легко взять штурмом особняк простого гадесского олигарха!

Впрочем, и сам Ратаб ещё не выжил из ума, чтоб так рисковать. Это ведь победителей не судят, а побеждённым - всегда горе. А с кем ему побеждать? То, что покойного ныне Дагона сопровождали желторотые пацаны - это ведь показатель. Кадровый кризис у Митонидов, жесточайший кадровый кризис. За войну внутри городских стен, да ещё и в элитном квартале, где живут и семьи остальных "отцов города", с него спросят не по детски - если проиграет, конечно. Тогда его уже не то, что финикийская солидарность, а и Гринпис никакой не спасёт, и не дурак он, чтобы так подставляться.

Всё это мы обсуждаем меж собой вполголоса, дабы мирных домочадцев нанимателя не пугать, хотя что-то мне уж очень сильно мнится, что это просто для приличия. Скроешь тут военные приготовления, когда столько бандитских рож в доме, и горы оружия разложены так, чтоб в любой момент под рукой у этих рож оказались! Так что, и к бабке не ходи, в курсе давно уже все эти мирные домочадцы, просто и они тоже приличия соблюдают. Как же иначе в приличном-то доме? Мы как раз говорили о крайне нежелательной вероятности того, что Митониды, сыграв на национальных чувствах финикийцев, могут натравить на Тарквиниев местные "народные массы", то бишь финикийскую городскую чернь, а сами остаться как бы в стороне. В этом случае получалось, что проклятые этруски Тарквинии руками своих наёмников убивают честных финикийских граждан - со всеми вытекающими для итогового "общественного мнения"...

- Им это не удастся! - раздался вдруг сзади уверенный голос Велтура.

- Почему ты так думаешь? - спросил я его, да и остальная банда тоже заинтересовалась.

- Всё очень просто, Максим. Чернь не любит Митонидов и не станет за них вступаться, - объяснил мальчишка с видом знатока.

- А Тарквиниев, значит, любят?

- Нет, конечно. Но Тарквиниев чернь просто недолюбливает, как и всех богатых и могущественных, а Митонидов ненавидят, и многие были бы рады их падению.

- А почему так? Митониды же для них свои, финикийцы.