Таверна по-прежнему пустовала. Почти, если не считать тройку мужичков, сидевших за одним столом и попивавших барос. Они громко разговаривали. Да и знакомая девчонка тоже тут была — одетая в простое платье, с серым платком на голове — орудовала метлой, убирая оставленный прежними посетителями мусор.
Правильно, девочка. Занимайся лучше безопасным делом. Ни к чему тебе соваться вместе с нами в пекло. Авось, и проживёшь спокойную да мирную жизнь. Выйдешь замуж, родишь детишек, будешь с ними нянчиться. Главное, чтобы мы справились с нашей миссией, тогда точно всё у тебя будет хорошо.
Трено, отойдя от меня, уселся за нашим прежним местом. Я подошёл к стойке и спокойно, не повышая голоса, произнёс:
— Хозяин, планы изменились. Мы покинем тебя сразу же, как только поедим. Давай чего-нибудь лёгкого: овощную похлёбку свари и будет достаточно.
Старик безмолвно кивнул.
— Наши припасы готовы?
— Да, уважаемый тэл, — шепнул хозяин.
— Надеюсь, всё входит в стоимость трёх монет?
Вновь кивок.
Я улыбнулся в ответ и направился к другу. Сев за стол, принялся ждать обещанной похлёбки.
Трено недовольно хмурился.
Если б можно было бы рассмеяться в мыслях, я бы это сделал. Сдержавшись, лишь ухмыльнулся.
Я пожал плечами.
Трено тут же скис. Но вижу, что брат всё понял правильно.
Подошла девчонка с подносом в руках, на котором, исходя горячим паром, покоились две глубокие деревянные миски, почти до краёв наполненные аппетитным на вид овощным супом. Вооружившись грубо вырезанной ложкой, я зачерпнул и отпил похлёбки. Горячее варево, обжигая пищевод, приятно ухнуло в желудок. Просто великолепно!
Девчонка всё ещё стояла возле стола и с интересом нас разглядывала.
— Ну как? Вкусно? — поинтересовалась она.
— Ещё как!
— Я сама готовила.
Вот же хитрец! Знает, чем подкупить. Действительно, с нашим умением, точнее неумением готовить, девчонка в отряде оказалась бы весьма кстати. Забери меня Тьма! Что я несу? Не собираюсь же я её брать. Но всё-таки какой вкусный суп!
Трено усмехнулся в кулак. Хотя в мыслях он бы ржал, как лошадь, если б мог. Прав был Дэнджен, когда называл тебя гадом, Трено!