Арена

Он молчал. В комнату кто-то тихо вошел, вкатил стеклянный столик — на нем стоял сервиз: две чашки, сливочник, чайничек, масленка, сахарница — все крошечное, белое, словно кукольное; она боялась смотреть на Лукаша, лицо ее горело; свет в комнате изменился: от окна пошло белое сияние; колдовство — подумала Клавдия, подняла глаза на окно — за окном шел снег. «Снег, — улыбнулась она, — значит, осень закончилась, наступила зима, значит, принц выздоровел…»

— Что же это, если не любовь? — тихо сказал он.

The chauffeur

Шофер Ван Гарретов приехал за Эдмундом уже в шесть вечера, хотя официально отпустить мальчика обещали в семь; но мальчик не вышел на крыльцо академии ни в семь, ни в восемь, ни в девять; шофер понял: что-то не так, — и позвонил: «вы знаете, мальчика до сих пор нет, мне подождать?» «нет еще? как же так… нет, не ждите, езжайте домой, сегодня же сочельник»; развернул лимузин и уехал с чистой совестью: в конце концов, действительно сочельник, ему тоже нужно домой, к маме, жене и дочке; вот и на сиденье рядом полно подарков — коробок, обтянутых розовым; в одной набор: наушники, шарф, варежки, сумочка — пушистое все, ярко-нежно-розовое, дочке; в другой — вишни в шоколаде, целый килограмм, маме; она веселая женщина, сказала, что это и есть ее мечта — килограмм сладостей на Рождество, и еще фильм с Харрисоном Фордом, «Ганновер-стрит»; в третьей коробке — чудесный кашемировый русский платок, для жены; она ему подарок уже сделала: была беременна — мальчик, они уже даже имя придумали — Эрик, принц из диснеевского мультфильма; когда Ван Гарреты разберутся, в чем дело, поедет их подопечный на Рождество или нет, то пусть такси вызывают или сами едут — на одной из своих пяти машин.