Арфист

– Для охоты! – огрызнулся я, и ведьма умолкла.

Я спрятал пистолет в карман. Стреляю я так себе, конечно, но с нескольких метров по человеку, пожалуй, не промахнусь. И нажать на курок сумею – психологически это не сложнее, чем оборвать черную струну. Наверное…

Флейта звучала

еле слышно, но действовала как ножовка для моих нервов и души, причиняя нешуточную боль. Этакий почти беззвучный палач. За Спириной-то я последовать сумею, пеленг четкий. Только бы одного парализованного двоедушника хватило в качестве транзитного билета через второй слой…

– Хирург – дело ФСБ, – напомнил стриженый.

– Черта лысого! – глухо уронил я, отворачиваясь. – Теперь это мое дело!

* * *

«Батарейка» работала качественно. Парализованного двоедушника я закинул на спину, держа его за скованные наручниками руки. Серо-лиловая хмарь пила силы, череда жутких образов, встающих перед глазами, норовила свести с ума. Но со вторым я как-то справлялся сам (еще с прошлого раза приспособился), просто не пропуская их через себя, глядя как бы вскользь и почти не видя. Полная концентрация на тонком звуке флейты и нити боли, связывающей меня с ведьмой в теле Лады. А вот с вампирической мглой меня выручала «батарейка» – оказывается, можно так воздействовать на палевую струну энергетики, что вся энергия «донора» перетекала ко мне, и вот уже эту донорскую энергию можно было скармливать агрессивной среде второго слоя Изнанки. И главное – не совестно ни капельки.

Я не видел, по чему ступаю. Не видел и того, куда иду. А расстояния на втором слое – сугубо условная категория. Какого-то масштабного соотношения с реалом вывести невозможно – зависит от того, как идешь. И кто идет. И в какой момент. И… Да куча факторов, вообще! Иногда можно за какие-то десятки минут покрыть огромное расстояние, а иногда за часы преодолеешь всего ничего… Это непрошеные знания из памяти предков снова постучались ко мне в голову. Понятия не имею, как можно просчитать момент возвращения в реал. Наверное, опытные изнаночные ходоки это умеют, но мне пока не дано. Но главное сейчас в том, что можно не бояться заблудиться: флейта и нить боли не дадут мне промахнуться мимо нужного места.

Быстрей бы уже! Очень может быть, что на том конце пути меня ожидает только смерть, но я все равно желал его завершения всеми фибрами. Главное, что фиг поймешь, сколько еще осталось энергии в двоедушнике – может, еще час идти можно, а может – уже через пять минут хмарь примется из меня пить. Да и сдерживать ментальный натиск постепенно становится все сложнее и сложнее. Так что…

Жуткая восьминогая тень вынырнула из мглы, когда терпение мое уже подходило к концу. Ребушки-воробушки! Да, я желал завершения пути, но не такого же! И что делать? Выныривать? А где я возьму потом еще одного донора энергии для повторного нырка? И где вынырну? Или рискнуть? Но мне нечем сражаться с пауком. Мое оружие – струны, а у этого демонического создания их попросту нет…

М-да, танцы на граблях – наше все. Опять я затянул с решением, и тварь бросилась на меня, не оставив выбора, что делать. А сделал я единственно возможное – метнул в паука свою пока еще живую ношу и, пользуясь как трамплином выбросом энергии гибнущего двоедушника, как пробка вылетел со второго слоя Изнанки напрямую в физическую реальность.

* * *

Позже водитель того «опеля», наверное, рассказывал что-то типа «этот псих непонятно откуда выскочил – просто появился передо мной на дороге», а ему никто не верил. Я каким-то чудом успел подпрыгнуть, избежав в последний момент прямого удара бампером, перекатился по капоту и упал на асфальт уже почти на тротуаре. «Опель» вильнул, подскочил на поребрике, снес урну и заглох. Сказать, что выскочивший оттуда громила заходился от ярости, – значит ничего не сказать. Я только на ноги успел подняться, а он уже подскочил ко мне с матерными воплями. Пожалуй, и врезал бы, да не успел – скорчился и упал: рывок за красную струну здоровья свалит кого угодно. Прости, мужик, я спешу.

Голову резануло острой болью, а флейта буквально взвыла – уже совсем рядом. Одного взгляда хватило, чтобы понять, где я: Троицкий мост, чьи колонны виднелись в сотне метров впереди, ни с чем не спутаешь. Зашибись – значит, промах получился совсем небольшой! И я, хромая, побежал вперед.

Небо было светлым, но это ничего не значило – июнь же, белые ночи. Я бросил взгляд на часы – половина восьмого вечера. Черт, как быстро пролетел этот день! И времени у меня осталось совсем мало. Бежать, бежать! И какая, в пень, разница, что болит нога, ноют ребра и раскалывается голова, – если я опоздаю, скоро у огромного количества людей перестанет болеть все и навсегда…