Арфист

Потому что арфисты исполняли роль регуляторов эгрегоров. Изначально, по крайней мере. Они появились ради этого. Их было много и по всей земле. Их талант слышать звучание городов, звучание

эгрегоров, понимать, что не так и как можно это исправить, устранять искажения, вызванные проникновениями созданий снизу – вот истинный смысл их существования. Но со временем он оказался утрачен. Арфисты забывали о своем предназначении, пускались во все тяжкие, развращенные почти безграничной властью над окружающими, зарывались и погибали. Иногда их убивали люди, осознавшие, что ими манипулируют. Иногда другие арфисты, не поделившие с ними власть. Без устали трудились на этой ниве и сущности снизу, которые пытались переделать реальность под себя, и которым арфисты мешали больше всего. Число арфистов сокращалось, в то время как их потенциальные возможности росли – закон сохранения Силы. Не все осознавали себя, не все умели пользоваться своей Силой, кто-то всю жизнь скрывался, опасаясь привлечь к себе внимание, как мои отец и бабушка. Но если отец обладал не ахти каким сильным талантом, то у бабушки, похоже, сил было столько, что, пожелай она того, могла бы наворотить дел не меньше, чем приснопамятный арфист, пришедший к власти в Советском Союзе в двадцатых годах прошлого века. Пусть они и забыли о своем истинном предназначении, но на путь, ведущий к безграничной власти, тоже не становились, поскольку чувствовали, к чему это может привести. Даже Силой своей пользовались редко и неохотно.

Только я оказался другим, и мои ошибки привели на грань гибели мой любимый город. А может, и не только его. Но я еще могу это исправить, хотя сейчас все и выглядит совершенно безнадежным. Как? Кажется, я знаю… Впрочем, обойдемся без «кажется». Точно знаю – поток прорвал запруду на реке моей памяти. Но чтобы сделать это, мне нужно сначала освободиться.

И я начал действовать. Мне уже приходилось замыкать внутри себя собственное звучание

. Приходилось и отделять источник звучания, человеческую душу, от материального тела, в котором она заключена. Теперь мне предстояло скомбинировать эти два действия и применить к себе. Собственно, под прессом трех двоедушников я только это и мог сделать. Причем следовало поторопиться – я нутром чуял, что время мое истекает. Сначала я усилил ментальный щит, постепенно превращая его в непроницаемый кокон для собственной души – оболочку, через которую полудемоны не могли пробиться. Пусть власть их будет ограничена воздействием на физическое тело – на данном этапе оно мне не понадобится. А стало быть – отделяем кокон с душой от тела…

Когда это получилось, меня накрыло очень странное состояние – я, словно призрак только что умершего человека, воспарил над своим телом. Видеть его со стороны было дико и страшно. Меня бы, наверное, разобрал истерический хохот, не будь я в этот момент бесплотным духом. Но эти внешние эффекты – даже не полдела, они вообще малозначимы. А главное заключалось в том, что сила арфиста осталась сопряжена с душой, а не с телом, и теперь сковывающий ментальный пресс двоедушников уже практически не мешал мне ее применить.

Но я замешкался. Совсем чуть-чуть. Потому что увидел стоящую возле Вечного огня на коленях Ладу, у горла которой держала нож Александра. Ненависть моя хлынула столь мощным потоком, что демон внутри «тихой», видимо, что-то почуял.

– Эй, осторожно! Арфист…

Я рванул черную струну ближайшего ко мне двое-душника. Он рухнул как подкошенный, а я, понимая, что сейчас последует энергетический удар, которого отделенная от тела душа может и не выдержать, нырнул обратно в свою материальную оболочку. Вернуть контроль над телом заняло пару секунд – Александра, видимо готовясь к финальному моменту ритуала, перестала участвовать в прессе, а один двоедушник, к тому же запаниковавший, не смог его удержать, и я выхватил из кармана пистолет. Щелчок предохранителя и выстрел! Он показался оглушительным в тишине Изнанки. Попал я удачно – как раз в левую часть груди полудемона. Одновременно оборвал палевую струну первого из упавших противников, окончательно устраняя его из жизни, и навел оружие на Александру…

Взвизгнула в голове флейта и умолкла. Со звоном оборвалась в голове нить боли, связывавшая меня со Спириной. Одно движение руки Александры – и на шее Лады открылась кровавая рана. Багряная струя ударила в зеленое пламя Вечного огня, и в тот же миг вокруг «тихой» сгустился мрак. Я выстрелил. Затем еще раз и еще, но пули вязли в этом мраке, словно в патоке, а затем падали, бессильные добраться до цели. Отчаянную атаку второго лишенного тела двоедушника я отбил легко, а затем оборвал его палевую струну, но главный враг оставался недоступен – ни моей Силе, ни оружию. Облако тьмы росло и принимало форму громадного паука. Я с ужасом подумал, что, похоже, все потеряно и Несущий Тишину таки прорвался в наш мир, но продолжал, как одержимый, давить на спуск, пока сухой щелчок бойка не сообщил мне, что патроны кончились.