Аргументация в речевой повседневности

2. В сознании языковой личности актуализируется взаимная причинная связь данного объекта с некоторым языковым знаком, приблизительно формулируется или выбирается из уже бывших однажды в опыте речевого взаимодействия обобщенный, но несущий след эмоциональной и оценочной окрашенности смысл взаимодействия с объектом при помощи данного слова – концепт. Например, в следующих употреблениях прилагательного светлый, мы можем «восстановить» первоначальный смысл – концепт «непреодолимая сила»:

       (1) В окнах черных каменных стен вихрилось светлое пламя, от нестерпимого жара вспыхивали деревья на тротуаре [Бакланов Г. Южнее главного удара (1957) – НКРЯ];

        (2) Город, ограбив дочиста, подожгли, и спасшиеся нижегородцы смотрели издалека с томительным отчаянием, как светлое пламя съедает их только что отстроенные хоромы [Балашов, 77].

Данный этап можно соотнести со смыслообразующей фазой речепорождения (Зимняя), а также с этапом внутреннего программирования высказывания (по Леонтьеву) и, в некоторой степени – с внутренней речью в концепции Л.С. Выготского, когда происходит «вливание многообразного смыслового содержания в единое слово внутренней речи» (Выготский 1982).

3. Происходит «разворачивание» обобщенного смысла, заключенного в концепте, путем распределения смысловой нагрузки между несколькими языковыми единицами-«синтагматическими соседями». При этом происходят некоторые модификации изначальной когнитивной структуры (когнитивного сценария или глубинной пропозиции) в процессе моделирования общего с когнитивными структурами языковых единиц, составляющих ближайший контекст, ментального пространства. Когнитивные структуры, активизированные словом, как бы прилагаются и «прилаживаются» для категоризации определенной ситуации в речежизненной среде. Используя элементы методики лингвистического анализа при помощи ментальных пространств Ж. Фоконье (Fauconnier 1994, 1997, 1999), мы, тем не менее, понимаем ментальное пространство несколько шире, чем это принято в концепции французского лингвиста, как способ построения контекста для действия в определенной житейской ситуации (Холодная 1997: 97). Так, в уже приводившемся речевом употреблении прилагательного светлый (пр. 2) мы можем предложить следующую достаточно простую (нами выявлены и более сложные) модель взаимодействия ментальных пространств, актуализируемых прилагательным и существительным как членами минимальной синтагмы:

   • активизируется часть Б глубинной пропозиции, лежащей в основе профанического образа объекта-качества «светлый» – «X сам излучает свет», – которая актуализирует ментальное пространство MS1 со следующими элементами: «Хр

(потенциальный объект), D (действие, свойственное объекту) – сам излучает свет». Существительное пламя актуализирует ментальное пространство MS2 «объект природы (X) сам излучает свет (D)», в котором можно выделить те же элементы с идентичным содержательным наполнением, что и в ментальном пространстве, открываемом прилагательным. В результате взаимодействие ментальных пространств в данном сочетании происходит при помощи механизма наложения: при полном совпадении элементов

D конкретное содержание элемента X из MS2 накладывается на потенциальный элемент Хр из MS1 (рис. 2).

Рис. 2. Механизм наложения элементов

Данный этап смыслопорождения можно соотнести с формирующим этапом процесса речепорождения (по Зимней) или с этапом лексико-грамматического развертывания по Леонтьеву.

4. Этап речевой организации дискурсивного смысла.

Данный этап, на наш взгляд, являясь более поверхностным, чем предыдущие этапы, играет одну из важнейших ролей в процессе смыслоформирования, поскольку он ориентирован на активизацию навыков, умений, полученных «человеком говорящим» в непосредственной практике речежизненного взаимодействия в рамках определенного национально-лингвокультурного сообщества. Здесь речевыми средствами затрагиваются установки, интересы, интенциональности, т.е. многое из того, что Ю.Н. Караулов относит к составляющим прагматического уровня языковой личности (Караулов 1987), В.В. Красных локализует в границах понятия коммуникативной личности (Красных 1997), а И.А. Стернин определяет как сущность коммуникативного сознания (Стернин 1999).