Аргументация в речевой повседневности

На ментально-языковом уровне анализируемое прилагательное в рамках данного дискурсивного типа актуализирует концепты «сдержанность/престиж», «стандарт/приличие»: темная мебель в столовой богатой аристократической семьи (пр. 34), стены, обшитые темным деревом в сочетании с величественным письменным столом (пр. 35) – это непременные элементы престижа, имеющие характер внешней сдержанности, но на самом деле каждый знает высокую цену этих предметов мебели и отделки. Кажущаяся сдержанность темного костюма дамы еще более подчеркивает его шик (пр. 36), а темный костюм для мужчины является непременным атрибутом человека, занимающего сколько-нибудь приличную позицию в обществе – темный костюм и белая рубашка уже характеризуют вошедшего в полицейский участок как юриста или адвоката (пр. 37).

(36)

Nous étions dans une pièce immense, une salle à manger aux meubles sombres, dont la table était longue de dix pas (Мы находились в огромной комнате, в столовой темного дерева с обеденным столом длиною в десять шагов) [Japrisot S. Piège pour Cendrillon. 1965. P. 45];

(37)Entre alors un blondinet, un peu rondouillard, chemise blanche, costume sombre,

cravate, attaché-case et lunnettes d'écaille (И тут входит немного полноватый блондин, в белой рубашке и темном костюме, в очках в черепаховой оправе, с кейсом в руках) [Manotti D. Sombre sentier. 1995. P. 41].

Чаще всего анализируемое прилагательное в рамках данного дискурсивного типа участвует в реализации такой стратегии манипулирования, как стратегия презентации, осуществляемой в тактиках «игра на повышение», «навешивание ярлыка»: да, это были настоящие аристократы (пр. 36) – тактика «навешивание ярлыка»; да, вошел юрист (пр. 37) – тактика «навешивание ярлыка»; она была не только красива, но в ней чувствовалась «порода» и шик (пр. 34) – тактика «игра на повышение»; он был не просто представителем правосудия, но представителем аристократии (пр. 35) – тактики «игра на повышение» и «навешивание ярлыка».

Подчеркнем также, что подобного рода имплицитные суждения социально-императивного характера обнаруживают достаточную гибкость и лабильность, изменяясь вместе с представлениями об адаптивно «правильном» поведении. Так, для представителей ищущей всеобщего счастья русской интеллигенции конца XIX – начала XX вв. речевое употребление сочетания светлое будущее реализовывало тот же дискурсивный смысл, что и сочетания

светлый день, светлый праздник, «короткое, определенное время либо вечность, которое(-ая) есть либо когда-то было(-а), либо будет в земной жизни, когда человек причащается (Богом) к Благу и Истине, и такого времени нужно ждать и к нему готовиться, оно – очень важное».

Сравните:

(38)

Корр. – Хочу задать еще один вопрос – о предстоящем Рождестве. Что для вас означает этот праздник, и как в вашей семье принято его отмечать?

И. Драчевская – Что означает? Еще один светлый праздник, когда появляется возможность увидеть друзей и родных и сказать друг другу приятные слова [АиФ. № 1, 2004. – http://news.eastview.com];

(39)Я еще не утратила надежды на ее помощь. Пусть она не в себе, пусть заигралась в чумовые игры, пусть считает себя важной шишкой, но ведь есть вещи, от которых нельзя отмахнуться просто так. Светлые школьные денечки, разделенные девичьи мечты, один на двоих прекрасный витязь Коля Елдак [Афанасьев А. Гражданин тьмы // Роман-газета. № 23, 2002. С. 61];